На молитве. В тишине и в буре. Евгений Поселянин

она там, уходя в глубокие думы, созерцая красоту неба и природы, радуясь близости храма, тихо шепча всегда бывшую на устах ее Молитву Иисусову.

      Неизглаголанные поистине часы невидимого общения с Женихом!

      Долго раньше добивалась у старца Серафима Елена Васильевна, чтобы принял он ее в обитель, и старец долго ей отказывал. После того как она прожила в Дивееве месяц, старец Серафим послал за ней и стал говорить, что пришло время обручиться ей с Женихом. На эту речь в ответ зарыдала Елена Васильевна, но тут старец успокоил ее:

      – И ты все еще не понимаешь? Время тебе в черную одежду одеться. Вот какой Жених, радость моя, у тебя будет!..

      И стал говорить ей старец о том, как думать ей о Небесном Женихе и неустанно к Нему стремиться, дал ей заповедь молитвы и заповедь молчания, чтобы она отвечала лишь на самые нужные вопросы, велел ей строже поститься…

      – Вечером выйди во двор и молись сто раз Иисусу, сто раз Владычице, и никому не сказывай, и ты так молись, чтобы никто не видел. И пока Жених твой в отсутствии, ты не унывай, крепись лишь и больше мужайся. Так молитвой, неразлучной молитвой, и приготовляйся ко встрече с Ним.

      Строгую жизнь повела Елена Васильевна, питалась лишь печеным картофелем и лепешками, которые висели на крыльце ее келии.

      … Необыкновенна была смерть ее. Сотрудник старца по устройству Дивеева, брат ее Михаил Васильевич Мантуров, исцеленный раньше отцом Серафимом от неисцелимого недуга, тяжко заболел. И старец предложил Елене Васильевне ради послушания умереть за брата.

      Смиренно приняла Елена Васильевна послушание. Выходя от старца, она упала и через несколько дней тихо почила, утешенная перед смертью небесными видениями.

      Отпевали невесту Христову в самый праздник Пресвятой Троицы, и на виду всего народа, во время Херувимской песни, Елена Васильевна в своем гробе три раза улыбнулась как живая.

      Когда одна из послушниц Дивеева стала оплакивать пред старцем почившую, старец Серафим в сильном волнении воскликнул:

      – Ничего не понимает, плачет… А как бы видела, как душа-то ее летела, как птица вспорхнула,  – херувимы и серафимы расступились.

      Мир опутал нас крепкими связями. Душа наша бьется в силках как птица, но и в этих силках не будем утрачивать памяти о своем Небесном Женихе. Будем внушать себе, что Он ждет нас, ждет нашей верности Себе, и, далекий и близкий для нас, чувствует и радуется, когда мы жаждем Его и тоскуем по Нем.

      Невидимо Он тут, около нас, стоит, готовый откликнуться нашей душе, на всяком шаге нашей жизни со всех сторон посылая душе нашей напоминания о Себе…

      Только оживим в себе память о Нем. И среди шума мирского подумаем о том великом счастье, которое ждет нас, когда исполнится над душой нашей молитвенный вопль одного знаменитого витии:

      – Иисусе, Боже сердца моего, прииди и соедини мя с Тобой навеки!

      Тайные минуты

      Когда вы долго и тщетно искали глубоких привязанностей, когда вы чрезвычайно серьезно смотрели на отношения