Алиса вступает в игру. Алина Лис

в своем кабинете, и то, что он взял меня практически сразу, еще раз доказывает мою ценность и уникальность.

      Опять же – пусть платят копейки, так ведь и работать только два часа в день. Да и не собираюсь я пока менять работу. Возьму отпуск или больничный в своей компании. А тут подворачивается уникальная возможность выследить террористов. Моего лица они не видели, значит, не ожидают подвоха. Какая удачная была идея поехать сразу на радиостанцию, не дожидаясь утра!

      Голос разума пытался тихонько напомнить о благоразумии или о недавно пережитом страхе, но я его проигнорировала. Конечно, по уму, надо обратиться в полицию или даже ФСБ – кто там арабскими моджахедами обычно занимается? Но никаких доказательств, кроме собственных слов, у меня нет. А вдруг у террористов будут сообщники в органах? Оборотни в погонах? Воображение тут же нарисовало безрадостную картину тихо прикопанного в ближайшем лесочке трупа.

      Утвердившись в решении продолжать самостоятельное расследование, я отправилась на поиски выхода. На этот раз плутать почти не пришлось, он оказался совсем рядом с лестницей. Вахтерша меня узнала и улыбнулась:

      – Чего-то вы раненько?

      – Знаете, не могу смотреть на это шоу, – искренне призналась я. – Противно.

      – Вот и я не могу, – согласилась старушка. – А другим нравится.

      До дома я добралась без приключений. На автомате припарковала машину, дошла до квартиры. Даже раздеться сил еще хватило. Я доползла до кровати, упала и мгновенно уснула мертвым сном.

      ***

      Мне снилось, что я – это Саша Лаптев. И в то же время я оставалась собой – Соболевой Алисой. Во сне эта раздвоенность ничуть не смущала.

      Саша сидел на кровати в крохотной комнатке, размером с ванную. Сходство усугубляли стены, обклеенные белой пленкой с нанесенным рисунком кафельной плитки. Вместо ванной вдоль стены размещалась кровать, а роль раковины исполняла тумбочка.

      В руках я-Саша сжимал планшет, но взгляд его фиксировался где-то под потолком, где на подвешенном телевизоре с выключенным звуком крутился безвкусный и яркий рекламный ролик

      – Три миллиона, – в голосе Лаптева звучало самодовольство и даже хвастовство. – По миллиону на брата!

      Планшет в его руках разразился похвалами и восхищенной матершиной.

      Мне захотелось посмотреть с кем он, то есть я, разговариваю. Я попробовала скосить взгляд на планшет в руках, и поняла, что не могу этого сделать.

      Ну и сон – сиди и смотри рекламу. Я всегда думала, что подобная участь уготовлена в аду пиарщикам и продавцам пылесосов фирмы «Кирби».

      – Кто еще смог бы выбить такую цену, а? – за преувеличенным энтузиазмом Саши скрывалось недоумение. Я подслушала обрывки его мыслей – что-то было нечисто с этими деньгами. Сумма, которую согласился заплатить покупатель, казалась Саше несуразно огромной. И на легальном-то рынке меньше дают, а тут сто процентов незаконная сделка…

      – Ладно, мужики. Пойду, отпраздную. Тут красные фонари в двух кварталах.

      Из