Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман. Антон Дюваль

в скором времени все внимание горожан, обратил на себя пасквилянт, сочинивший очередную песенку про его высокопреосвященства. Перекрикивая ярмарочных музыкантов, он пел под веселый смех и аплодисменты:

      «Интригами оплел он весь Париж

      Как паук, оплетает муху

      Нам остается крикнуть лишь:

      «Остоновись-ка Риш!

      Тебе не сломить парижского духу».

      Толпа праздных зевак окружила актера. Де Шарону, тоже стало интересно, правда, он не стоял вместе со всеми в толпе, а смотрел на представления, издалека. Вид с лошади был прекрасен.

      В то же время, по ярмарке прогуливался верноподданный кардинала граф Рошне, в сопровождении любимчика, его преосвященства Клода де Жюссака. Бросив презрительный взгляд на пасквилянта, граф высокомерно обратился к г-ну де Жюссаку:

      – Что это?

      – Судя по всему, бродячий актер – ответил тот. – Я его знаю.

      – А вы разве не слышите, что он поет?

      – Слышу.

      – Так почему же вы его не арестовываете, болваны? Вам что, мало упущенного Бекингема? – спросил г-н Рошне, тем самым припомнив гвардейцам, провал прошлой ночи, – Действуйте лейтенант!

      – Слушаюсь, – ответил де Жюссак и, обратившись к гвардейцам, приказал: – Разгоните толпу, а этого певца, в Бастилию!

      Гвардейцы поспешили исполнить приказ лейтенанта. Разбежавшись по площади, словно тараканы, они начали разгонять ликующих горожан. С визгом, народ разбегался в разные стороны, едва не опрокинув де Шарона, вместе с лошадью. Поняв, что здесь больше нечего делать, бургундец, подстегну Буцефала, продолжил путь дальше.

      Де Шарон ехал вдоль квартала, когда мимо него пробежал тот самый пасквилянт с ярмарочной площади. Гвардейцы непременно бы поймали певца, если бы в тот момент, им не перегородил дорогу бургундец.

      Он это сделал не из жалости к актеру, и даже не для того, чтобы показать свою юношескую доблесть. Нет господа, это был тот самый принцип, которому следуют все молодые люди его возраста, идя наперекор каждому, не смотря на чин и звание.

      Итак, при виде, на своем пути, дерзкого провинциала, г-н де Жюссак в неистовстве заорал:

      – Прочь с дороги щенок!

      – Фи сударь, нельзя ли вежливей, не со слугой разговариваете, – заметил юноша, не сделав в знак повиновения, ни шагу.

      – Что?! – возмутился де Жюссак, выхватив шпагу. – Ни тебе меня, щенок, учить манерам! Убирайся!

      – Простите сударь, я этого не могу сделать, – заявил де Шарон.

      – Это еще почему? – в негодовании спросил де Жюссак.

      – Моя лошадь слишком стара, к тому же после такого путешествия, она и вовсе обессилила, – заявил де Шарон.

      – В таком случаи, ей давно пора на пенсию, – поговорил де Жюссак, и не пощадив бедную старушку, стрельнул ей в шею.

      Лошадь, ослабев в ногах, упала на землю, придавив своим телом, хозяину, ногу. Поднявшись с земли, де Шарон,