Катынь: СС+НКВД – шляхта. Александр Черенов

развернулся – и направился к собеседнику. Ещё «в пути следования» ироническая усмешка основательно поработала над его щекой. Подойдя к Молотову, Сталин не пожалел на друга ароматного дыма.

      – Да ты – совсем дипломат, Вече! Научился уклончивости у господ иностранцев. Уклончивости и осторожности.

      Улыбка, и без того скупая, тут же истёрлась с лица Молотова. И то: реакцию Сталина трудно было расшифровать однозначно. Что это: одобрения или осуждение? Но «при всех входящих и исходящих», Молотов не собирался праздновать труса. Всегда поддерживая Сталина в принципиальных, глобальных вопросах, Вячеслав Михайлович, единственный из всего окружения вождя, не боялся иметь собственную точку зрения. И не только иметь, но и выражать её.

      – Нет, Коба. Я всего лишь считаю, что в дипломатии единственным доказательством победы одного и поражения другого является акт о полной и безоговорочной капитуляции. Только в этом случае одна сторона навязывает свою волю другой, не спрашивая её мнения и согласия.

      Жёлтые рысьи глаза Сталина в упор уставились на оппонента.

      – Я понял тебя, Вече. Ты хочешь сказать, что от заключения этого договора выиграли не только мы, но и Гитлер?

      – Да, Коба. Фюрер теперь может не опасаться нашего «сговора с демократиями» против него. Спокоен он «и за нас»: знает ведь, что мы первыми договор нарушать не станем. А это значит, что в Европе у него развязаны руки. Разумеется, с известными ограничениями по Польше и Прибалтике, к которым вынудили его мы.

      Сталин «демонтировал» тяжеленный взгляд с лица Молотова, и медленно тронулся в обратный путь по кабинету. Попыхивая трубкой, он не спешил с очередной репликой. Молчал и Председатель Совнаркома: свою точку зрения он уже огласил. У окна Сталин остановился, и заговорил, находясь спиной к Молотову – так, словно обращался к своему отражению в оконном стекле.

      – Да, ты прав, Вече. Но, всё же, мы выигрываем больше от этого договора.

      Вот теперь Сталин вернулся на лицо соратника. В собственной правоте он утвердился – оставалось «доработать» визави.

      – Во-первых, мы не позволили «старой Европе» переадресовать аппетиты Гитлера на себя. Во-вторых, мы остаёмся в стороне от европейского пожара. Полагаю, ты не сомневаешься в том, что развития событий нужно ожидать в самые ближайшие дни. Гитлер, когда заявлял мне об этом в письме, не блефовал: так и будет. Неделя, максимум десять дней – и он пойдёт на Польшу. А там и Англия с Францией подключатся. Хотя бы формально – но подключатся. Вот и пусть они жрут друг друга… умники. Согласись, что это лучше, чем, если бы они совместными усилиями начали пожирать нас.

      – Соглашусь, Коба.

      – Вот так. В-третьих, мы получили редкую возможность бескровно вернуть себе то, что потеряли ценой большой крови. В-четвёртых…

      – Но ты же не думаешь, что Гитлер отказался от своих планов насчёт нас?

      Перебивая «докладчика», Молотов не иронизировал и не оппонировал.