Песнь северного ветра. Елена Тальберг

она коня вскачь – легко бы оторвалась от него. Но едва он протянул руку, показывая, что пора сбавить темп, как это мнимая свобода исчезла. Он придержал повод её коня, они шагом съехали в лощину. Нежная зелень ласкала глаза, трава, листья – всё было настолько новым, что было жаль ступать и касаться. Но кони невозмутимо принялись жевать, едва им ослабили поводья.

      – Поедим и мы. Привал.

      Она неохотно спешилась. Потрепала коня по гнедой холке, сняла вещмешок. Зимний плащ и камзол были упакованы, на ней осталась только рубашка и бриджи, волосы убрала в косу.

      – Сходи за водой, – Охотник бросил ей котелок. – Ручей вон там, где ивы. А я расседлаю коней.

      Котелок она поймала, а вот от его взгляда предпочла увернуться.

      Этот солнечный весенний день окутал её так плотно, что любое движение требовало усилия. Шагала, раздвигая упругие ветви ив. У ручья было свежо и грязно. Она постояла тут, позволяя воде смыть всё лишнее, всю шелуху этого дня. Люди в деревне – другие лица, другая одежда, взгляды, шёпот, смех. Поля и рощи, звенящие весной, птицы, их перекличка на рассвете, вспархивающие бабочки, белые, жёлтые, тяжелые карие.

      «Нет, – внезапно поняла она. – Это не шелуха. Север так прочно сковал меня, что я и забыла, что мир больше, чем берег, запорошенный сосновыми иглами. Но вот – один пьянящий глоток, и ледяная скорлупа, в которой жили мы с матерью, треснула».

      – Ты вернулась, – сказал он.

      – Да, – ответила, встречая взгляд.

      – Значит, пора рассказать тебе то, что я знаю о короле и драконе, о том, зачем меня послали за тобой.

      Она поставила котелок на землю.

      – Кто послал тебя?

      – Магистр Дан.

      – Магистр… Тот, что знает много, но недостаточно.

      – Да. Именно так. Ни его власти, ни его умения не хватило, чтобы помочь королю… Тогда его книги привели его к «той-что-знает». И он отправил меня к тебе.

      – «Та-что-знает» – так и написано?

      – Наверно, – Охотник пожал плечами. – Любитель древних свитков не я.

      – Мама так говорила, мы – те, кто знает.

      – Значит, свитки не врут, – он приладил-таки котелок над огнем. – Но суть не в этом.

      Ведьма молчала. Губы сердито сжались. «Свитки не врут! Да их правда так стара, что любая ложь без труда перекроет её! Но магистр всё же поверил им…».

      – Ты нужна королю. Не магистру.

      – Разве король вызвал меня?

      – Не знаю, в силах ли король кого-то позвать. Но ты нужна ему.

      – Ты видел его?

      – Нет.

      – Но…

      – Короля никто не видел с тех пор, как он вернулся из Лёгкого Дома.

      – А он вернулся?

      Он расхохотался.

      – Дитя! Тебе бы здесь не было, останься он в пасти у дракона. Ты задаешь не те вопросы, девочка. Через день ты будешь в Столице. Одна. Моя работа была привести, но не сопровождать… Дитя, ты слишком крепко спишь. Просыпайся! Твои сны стали явью, пришла пора сшить их воедино.

      Тихо и чётко, сыпя соль и крупу в кипящую воду, он говорил:

      – Короля никто не видел, но видели его