Экспериментиум. Андрей Сергеевич Терехов

повторится. Спокойной ночи.

      Звучит шорох ботинок по асфальту. Женский силуэт остается в одиночестве на стене. Поднимает руку ко рту, затем выставляет ее вперед, точно хочет дотянуться. Несколько секунд ничего не происходит. Вдруг мигает фонарь, и следом раздается тихий голос:

      – Лучше я расскажу отцу.

      Шаги мужчины замирают. Дует стылый ветер, неся в круг света опавшую листву, обрывок газеты.

      – (голос женщины крепнет) Да, я расскажу отцу. Скажу, что нас надо вылечить. И нас вылечат. Хоть так, но это мучение закончится. Ха-ха. Да, ты помнишь, что он сделал с мамой, когда она… О, ты помнишь. Ты лучше меня… помнишь. С нами он сделает тоже, но мне не жалко. Пускай. Нет, ха-ха, тебя он еще и уволит. Если будет смысл. Если от тебя что-то останется.

      – Господи, ты сумасшедшая, – голос звучит издалека. – Ты чокнутая психованная… (напряженная пауза) Ты этого не сделаешь.

      Женщина стоит неподвижно, ее рука еще вытянута вперед, точно у статуи Ленина, хвостик волос колышется от ветра. Затем фантом на стене шевелится, раздается писк телефона, гудки. Долгие, призрачные, протяжные – как будто к пристани подходит теплоход. Слышно тихое бормотание и тут же – звук возвращающихся шагов.

      – Папа? Разбудила? Па… Я хорошо. Нет. Нет. Па… Нет! Папа, я должна сказать, – доносится топот, будто кто-то бежит. – Ты слышишь? Мы с братом…

      В круге света возникает тень мужчины, хватает что-то у головы собеседницы и взмахивает рукой. Новенький красивый телефон с треском ударяется о стену, моргает, падает на решетку, которая все так же дышит паром – будто в канализации варят и варят нескончаемые макароны.

      – Что ты делаешь? – возмущается женщина. – Я его только купила!

      – Господи, ты больная. Ты просто на голову больная.

      – Больная? Да, оскорбляй меня. Вместо того, чтобы хоть раз быть смелым и честно все рассказать. Вместо того, чтобы трахнуть меня на этой улице или оставить меня наконец в покое – ты меня только оскорбляешь. Браво.

      – Да, я трус, а как ты себе это представляешь? "Папа, мы с сестрой решили жить вместе. Нет, папа, не как брат и сестра, как страстные любовники!"

      – Ну тебя!

      Худая тень наклоняется, будто ищет что-то, и каблуки аритмично, почти спотыкаясь, бряцают по асфальту.

      – Куда он упал? Ты видел?

      – Нет, я не видел, – собеседник отвечает несколько злобно, затем тоже начинает искать.

      Некоторое время слышно лишь яростное сопение, шорохи.

      – Я только вчера набросала туда музыки. И фото из командировки, я хотела тебе показать, – она нервно хихикает, – и видео, там папа что-то о планах компании говорит.

      – Офис в стиле "Гугл"?

      – Угу.

      – Он всегда об этом говорит, когда напьется. Мечтательный идиот.

      – Наш отец.

      – Отец? После того, что он сделал с мамой… – мужчина встает во весь рост и смотрит в сторону. – Похороны…

      – Что-то, а похороны никогда не забуду. Жуть. Она мне часто снится… вся… какой мы ее нашли. Жутко. Просто жутко,