Гиперкомпенсация. Егор Михайлович Коротков

Физики, где собраны самые блестящие ребята со всей страны и созданы все условия, чтобы не заниматься ничем, кроме учебы. Там ни что тебя не отвлечет», – убеждал отец. Окно с видом на мечту о писательстве захлопнулось.

      Еще около полугода я провел дома, не учась и не работая, ведя образ жизни, похожий на тот, что вел до поступления в МИФИ.

      Молиться Богу стал гораздо меньше, потому как Он, как мне казалось, толкал меня на действия неосуществимые из-за запрета отца. Молитва, как мне тогда казалось, ничего не могла изменить, а только повышала нервное напряжение и травила душу. Поэтому я постарался оставить ее и подчинить свои действия здравому смыслу.

      Мой невроз не проходил. Принесшая временное мощное облегчение попытка слушать голос Бога и следовать своей Судьбе оказалась неудачной. Как неудачный побег из тюрьмы, оборачивается для заключенного ужесточением условий и продлением срока.

      Однако, весной того года я пережил еще одно мощное озарение. Благодаря нижегородскому психотерапевту, к которому я продолжал примерно раз в полгода ездить на консультации, мне под руку попалась популярная книжка по психологии, что-то вроде кратенького учебника жизни… Сейчас я не помню ни автора, ни названия. Не помню, хороша или плоха была книга… Из всей книги мне запомнилась и глубоко поразила меня (настолько, что повлияла на всю мою последующую судьбу) мысль о том, что в жизни, чтобы быть счастливым, не обязательно с кем-то соревноваться, не обязательно быть первым и лучшим. В момент, когда я глубоко осознал это, я почувствовал себя исцелившимся от невроза.

      Полным и окончательным исцелением это, конечно, не было. Невроз возвращался во всей своей мощи еще много раз на протяжении лет. Но хотя это не было победой в войне, это было победой в одном из ключевых сражений. Победой, о которой мне до сих пор, через больше чем десять лет, радостно вспоминать. Я чувствовал себя освобожденным. В острые моменты, когда я был на людях, когда страхи усиливались, я повторял про себя формулу «Я ни с кем не соревнуюсь!», и мне становилось легче, страхи отступали.

      Я приехал в Нижний Новгород, в Центр неврозов к своему психотерапевту, и заявил, что излечился. И даже выступил перед группой невротиков, проходивших в тот момент психотерапию в Центре, с рассказом о своем излечении.

      Все это происходило весной, и я был совсем юн. Казалось, это начало новой, радостной жизни…

      ***

      Однако летом перед вступительными экзаменами в МФТИ фобии опять усилились. Так или иначе, все равно нужно было соревноваться с другими абитуриентами. Однако, на этот раз я не стал приматывать к члену презерватив. И даже, как бы назло своему страху, пошел на экзамен в тонких светлых летних штанах. И скоро пожалел о своей дерзости…

      В гудящей от нервного напряжения тишине экзамена страх перед возможным оргазмом съел весь запас моей смелости минут за пятнадцать. Осознание того, что на этот раз я никак не защищен, и если оргазм случится, то сперма точно проступит наружу,