Чужой Завет. Эссе. Часть вторая. Владимир Буров

экран кино, на котором расположилась великолепная Семерка – в следующем сеансе Три Мушкетера, потом – только потом уже, авось под утро только можно узнать Роберта Джордана с, – в натуре:

      – Ингрид Бергман.

      А некоторые, вот до сих пор продолжают спорить, чтобы это была дева Мария, – только пославшаяся вместо себя эту Хемингуэй-ев-скую партизанку, ибо сама, как бессмертная:

      – Не могу!

      Почему, следовательно, литературные критики – если они вообще бывают – верят тому, что происходит на сцене, и не верят тому это:

      – Правда.

      Пришел, так сказать, облился слезами над вымыслом, ушел домой, проспался и написал:

      – Только приснилось.

      Ужасает только одно, нет, конечно, не звездное небо надо мною, и не моральный закон во мне, а то, что против них:

      – Неба и Морального закона, – работает, однако, целая армия литературных критиков, – или:

      – Что у них есть еще там.

      Ибо, какую советскую книжку ни возьми – художественную, имеется в виду – просто песня, радующая душу, находится перед ней в виде предисловия-разъяснения:

      – Мир явно двойной, – так как в книге можно понять одно, а перед ней написано, что это:

      – Сов-сем-м другое.

      И это гораздо большее веселье, чем испытал Колумб, наконец, заметивший впереди что-то наподобие Америки:

      – Там – в Предисловии – даже больше, чем в Америке – живут совсем другие люди!

      Они, конечно, и в книге такие же, но мы-то думали нет, они хорошие на самом деле, так как только иногда ошибаются, а вообще-то правы завсегда.

      Поэтому:

      – Самой выдающейся советской литературой считаю Предисловия, написанные к художественным книжкам. – Слезами нельзя облиться, зато можно так возрадоваться, что истина по Канту находится:

      – Во мне, – как и разгадке этой же мысли в действиях реальности в произведениях А. С. Пушкина Воображаемый Разговор с Александром 1 и Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана.

      Потом в Повестях Белкина – то же самое, в Капитанской Дочке, Дубровском и всех остальных – именно:

      – Женитьба Фигаро, – который не только сегодня здесь, а завтра там, но и – что изумительно:

      – Практически одновременно.

      Книги Пушкина – это именно Код Войнича, где всё сказано – но:

      – Без пропедевтических разъяснений, – что значит именно в:

      – Подлиннике, – увидеть который просто так нельзя, – а только:

      – Вооруженным глазом.

      Микроскоп и телескоп должны уже быть в Человеке, – как говорил Лев Ландау, иначе удача и то не поможет понять Теорию Относительности, – как ни жалуйтесь, что ее и понимают-то только пять человек в мире:

      – Сам человек – это уже телескоп Евангелия – поверить в сие не в состоянии.

      – – – – – – – – – – – —

      17.11.18

      Пропускается мимо ушей простая ведь, пропускается Очевидность, как правда:

      – Своё личное мнение, – ибо Читатель видит связь между словами Героя