О книгоедстве. Цви Владимирович Найсберг

уж оно, по меньшей мере, по нашим (автора) о том более чем укоренившимся представлениям.

      84

      Достоевский безудержно рвался в бой с нечистой силой, яростно при этом провозглашая именно ее лозунги, да еще и полуосмысленно размахивая как раз-таки ее аляповатыми стягами, блаженно пребывая в мире сладких дрем и надежд.

      И до чего яростно он пытался именно ее и ниспровергнуть обратно в ад, из которого она сколь неожиданно соизволила изойти.

      Эдвард Радзинский в своей книге «Александр II – Жизнь, любовь, смерть» пишет нечто весьма сходное с собственными мыслями автора на данный счет:

      «И потому Достоевский взял эпиграфом к роману евангельскую притчу о бесах, по велению Иисуса покинувших человека и вселившихся в свиней.

      И Достоевский пишет в письме к поэту Майкову, бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых Серно-Соловьевичей и прочее, те потонули или потонут, наверное, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисуса, так и должно было быть, но так не будет. Ошибся великий пророк. В дальнейшем все случится с точностью до наоборот, как он предсказал в романе, но не в эпиграфе.

      Вся будущая история будущего революционного движения будет прорастать Нечаевщиной, ибо Нечаев оставил главное наследство.

      И вскоре нечаевщина начнет завоевывать русскую молодежь. Пройдет всего несколько лет, и негодовавшие читатели бесов увидят воочию русский террор, рожденный чистейшим сердцем. Бесу Нечаеву будет принадлежать грядущий двадцатый век в России, и победа большевизма станет его победой. В большевистской России люди с ужасом будут читать «Бесов», и монолог Петра Верховенского, то бишь Нечаева, об обществе, которое он создаст после революции.

      «Каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносить… Все рабы и в рабстве равны… первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень науки, талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей… Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами… их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями…»

      И призыв главного теоретика большевиков Бухарина об организованном понижении культуры… и высылка знаменитых философов… и равенство в рабстве… и всеобщие доносы… все случилось. Большевики усердно претворяли в жизнь роман Достоевского. И в советской России в 1920-х годах родится анекдот. Большевики поставили памятник Достоевскому, и на пьедестале кто-то написал «Федору Достоевскому от благодарных бесов»».

      85

      А уж буквально всему, между прочим, вполне еще можно сыскать весьма явственные истоки в этом-то на веки вечные бессмертном романе: вот он тому лишь один до чего безыскусно яркий пример.

      «– Я говорил шепотом и в углу, ему на ухо, как могли вы узнать? – сообразил вдруг Толкаченко. – Я там сидел под столом. Не беспокойтесь,