Говорит Вафин. Юрий Вафин

выходил бы седым старцем, садился на поребрик и поднимал цитату к небу: «Жаль, старуха не достояла!»

      Не люблю, когда в комментариях появляются люди с такими заходами: «Что хотел сказать автор?» или «Автор, ты что курил?».

      За гадливой пошлостью, за звенящей третьеразрядностью вижу, как сидит плешивый гугнивый человечек на табарете за экраном элт в Капотне – «критикует».

      Схвати такого за шиворот да потащи через прихожую прочь на улицу – вот умора будет.

      Я видывал, как человека тащили за шиворот, и это всегда бывало презабавно. Хватательная сила рук слабеет в заднем направлении, пытаясь отцепиться от мучителя, жертва напоминает тиранозавра на областном турнире по армрестлингу. Если вы тащите супостата правой рукою, левой крайне сподручно угощать вышеупомянутого в бубен, чтобы знал порядок и не форсил.

      Когда человечка вытаскивают на улицу и случается тому поплюхать по лужам задком, вот только тогда на лице его и выражается некое понимание греха совершенного. Вот тогда человечка можно отпустить и уже, сочувственно наклонясь к нему, вопросить:

      «Что, брат, было дело, пиздел в Интернете?»

      Так это все и происходит, друзья в 2016-м. В 2017-м может, и иначе будет, кто ж того предугадает, я что вам, насим, бля, талеб, что ли, какой.

      КАК Я ЧУВСТВУЮ, ЧТО МЕНЯ НАЧИНАЮТ ДУРИТЬ В МАГАЗИНЕ, Я ОБОРАЧИВАЮСЬ НАЗАД И ДУРНЫМ ГОЛОСОМ КРИЧУ:

      «САНЯ, ДОСТАВАЙ ПИСТОЛЕТ НАХУЙ, НАДОЕЛО!»

      А САНЯ-TO БЕЗОРУЖНЫЙ.

      А ЕСЛИ ОТКРОВЕННО, ТО И САНИ-ТО НИКАКОГО НЕТ.

      И НЕ БЫЛО.

      НО ДОСТАВАЙ ПИСТОЛЕТ, САНЯ. НАХУЙ.

      НАДОЕЛО.

      Когда-нибудь ты встанешь около поликлиники, закуришь, улыбнешься мартовскому солнцу.

      Выйдет мальчик за руку с мамой.

      Посмотрит на тебя, улыбнется. Спросит что-нибудь милое, непосредственное, детское, типа «А отчего солнце всегда днем светит» или «А птички зимой спят, как мишки?».

      В твоей голове всплывут желтые уютные детские воспоминания, ты только откроешь рот, чтобы ответить ласково и назидательно, как мама скажет:

      «Петя, ты разве не видишь, что дядя больной, не говори с ним».

      И уведет за руку.

      Той ночью ты будешь грызть подушку.

      Мужики должны служить по девяносто лет, бабы рожать по десять пиздюков в год, коты быть пушистыми и ласковыми в любое время суток, лето знойным, как в магадишо, зимой должно быть минус семьсот, водка должна быть двести градусов, а дальше я заебался придумывать аллегории, мысль вы поняли мою.

      Одно хорошо: подходя к третьему десятку, я четко обозначил свою меру.

      Уже много лет не напивался вдрыбадан, не падал навзничь, не блевал, не писал смс бывшим, не творил хуету, чтобы на утро ужасаться ею.

      Я всегда пью ровно столько, сколько мне нужно в этот день.

      Кутим – так выпью хорошо, чтобы танцавать и кутить, не чтобы блевать и вертолетить.

      Сидим общаемся – выпью столько, чтобы разговор лился как ручеек, чтобы не хватать собеседника за грудки: «повтори,