Говорит Вафин. Юрий Вафин

с неба.

      – Ты, Виктор… баба есть баба… что она… как говорится, осознает… мелочью пробавляется… туда-сюда…

      – Да ладно, – равнодушно ответил Виктор, прикуривая, прикрыв папиросу ладошкою.

      Закурили. Помолчали.

      – Бутылку-то… выцарапай… от жоны… сейчас сядем вон… в детском саду-то.

      – А вон что? За курткой-то? Понимаешь? – Мужчина заговорщически выпятил грудь, отчего за сизой куртенкой показался силуэт бутылки.

      С чувством собственного достоинства протерли шапкой столик в беседке. Поставили стаканцы. Плеснули. Опрокинули. Закурили вновь.

      – А что же, Виктор, ведь ваш глобалистский дискурс будто бы намерен потерпеть поражение? – вновь начал входить в тон консерватор.

      – А по какому случаю ты в дерьмецо рукава-то окунул? – съерничал Виктор.

      Политический настрой был навсегда утерян.

      Беседка располагала к совсем иного рода беседам.

      Быль

      У Стаса Чекмашева завелась баба. Сперва всё ладно было – готовила тыквенный суп по рецептам из Интернета, музыку вечерами слушала, ходила в университет – послушная была.

      Через полгодика шалить начала – собралась к подружке выпить вина.

      Ну, Стас не тиран – отпустил бабу. Первые часа полтора она ему в вотсап еще писала, потом установилось молчание. Позвонив ей, Стас узнал, что бабья компания в полном составе отправилась куда-то в Еремеево к некой Алле.

      В течение двух часов после звонка Стас получил три сообщения от своей бабы:

      1. Постараюсь взять такси к ночи!!

      2. Я так тебя люблю!! Блин!!

      3. Зай я толькр утросмогу вернктьса!

      После бабий телефон оказался наглухо отключен.

      Стас Чекмашев был пацан методичного склада, посему планомерно начал обзванивать подруг бабы.

      Одна из них сообщила, что действительно все уехали к Алле, но не в Еремеево, а в Малое Бурташово.

      Вторая сообщила, что действительно все уехали в Еремеево, но не к Алле, а к Матвею.

      Третья подруга сказала, что никто никуда не уехал и все сидят дома и играют в настольную игру «башня».

      Четвертая же подруга заявила и вовсе, что все уехали в Малое Еремеево к Матвею и его девушке Алле играть в «башню».

      Стас Чекмашев был ослеплен таким калейдоскопом версий, пожал плечами и лег спать. «Всякое бывает».

      Наутро он позавтракал овсянкой, двадцать шесть раз отжался от пола на кулаках, надел пуловер со штанами да поехал в Малое Еремеево.

      Разве сложно толковому рабочему пацану с подвешенным языком найти концы, даже если те скинуты в воду?

      Стаса Чекмашева в то утро видели мирно беседующим с сизыми бабулями у подъезда, с ночным сторожем Валерием Николаевичем, с чудесными школьницами Натой и (второе имя позабыл, каюсь). Рекогносцировка указала адрес Матвея, правда, девушку его, оказалось, звали не Алла, да и не девушкой она была, а «шалявой пропиздохвосткой, за бутылку вротберующей, иные к Матвею и не ходют», как знаючи охарактеризовали