Королевство Полночь. Алексей Райм

сумраке тёмные локоны,

      Гревшие тонкие плечи,

      Сводили с ума одинокого

      Синсэра весь этот вечер.

      К великому всем нам несчастью,

      Священником с думами грузными,

      Слепо разбитым на части,

      Улыбка осталось неузнанной.

      Было бы явно полезней

      Сменить столь серьёзную тему,

      Но Синсэр, всё так же не к месту,

      Продолжил злосчастную эту:

      – А люди всегда были массой,

      Огромной и неповоротливой.

      Сложно менять что-то разом,

      Ведь в частности – люди не собраны,

      Сами в себе, как животные:

      Поодиночке, как волки -

      Все злые и вечно голодные,

      В группах – овечки, поскольку

      Примера нет, пастыря, лидера,

      Правил нет, чёткого круга,

      И если кого-то обидели,

      Сразу затопчут друг друга…

      Кого-то сейчас поменять,

      Значит – целое грузное стадо

      Устало куда-то толкать,

      Да и мало кому это надо…

      – Ты что-то тогда говорил

      О простой, но великой идеи?..

      – С идеей давно короли

      Уже сделали всё, что хотели.

      Вот мог бы себя поменять я,

      И если б не чёртова клятва -

      Тебя задушил бы в объятиях…

      – Синсэр, ты пьян уже, правда…

      – Во мне помешалось всё снова:

      Молитвы, грехи, целибат,

      Моя вера, распятья, иконы…

      – Ты будешь мне вечно, как брат…

      Когда взгляды столкнулись их робко,

      Священник неловко замолк,

      А Кристина, занервничав, громко

      Бокал уронила на пол.

      Они были давно так знакомы

      С тех самых холодных ночей,

      Когда Синсэр, от службы у Бога

      Раздавленный, виделся с ней.

      В её тёплой, забытой таверне,

      Где люди, как чудо – редки,

      Ему нравились эти мгновенья,

      Когда они были близки,

      А её вдохновляли, наверно

      Попытки стать лучше пред ним,

      Убегая от будней проблемных,

      Нелепой, людской суеты.

      Ну а Синсэр всегда был спокоен,

      Как вечное что-то, как свет.

      Он был добр и он был собою -

      Всем тем, чего в ней уже нет.

      И он стал её личным кумиром,

      И шансам её – доказать

      Всему этому чёртову миру,

      Что ей еще есть, что терять…

      Эго Синсэра грела, бальзамом,

      Наивная вера Кристины

      В идею, что Синсэр на самой

      Вершине божественной силы.

      Но вот невозможность быть вместе

      Сжигала его изнутри,

      Кандалы его – маленький крестик

      На сильной (от груза) груди…

      Что –то скрипнуло где-то за окнами,

      В траурном дыме полночном.

      «Здесь