Королевство Полночь. Алексей Райм

свет белой луны непорочный.

      Ганс вспомнил прогулку с Кристиной

      И то, что расстались внезапно,

      Когда его тьма поглотила

      В беспамятстве неадекватном.

      "Быть может, ты просто приснилась

      Мне в пьяном забвении этом,

      Представилась скромно, Кристиной,

      И тихо рассеялась ветром.

      Приснилось, что пёс кровожадный

      В зубах меня нёс в переулки,

      Приснилось, что так же бежали

      С Кристиной, державшись за руки.

      Моё одиночество, может

      Придумало дружбу с тобою.

      Я врач, и поэтому должен

      Предвидеть расстройство такое.

      Возможно становится хуже

      Мне в этом потерянном месте

      Но что мне действительно нужно?

      Каких я желаю известий?.." -

      Спросил Ганс у тёмных углов,

      У лечебных растений и трав,

      Этих длинных зелёных кустов,

      Что росли здесь во многих горшках.

      У большого немого стола,

      У бумажных листов и чернил,

      Одиночества, смерти и дна,

      У себя самого он спросил.

      Но вот взгляд вдруг упал его быстро

      На маленькую табуретку

      С потёртой бумажной запиской,

      Лежавшей на ней неприметно.

      Ганс взял с табуретки листок,

      Развернул его вмиг, увлечённо,

      Увидев количество строк,

      И неспешно записку прочёл он:

      "Надеюсь, ты спал хорошо.

      Тебя мучил ужасный озноб…

      Ну, хотя бы до дома дошёл,

      Не разбив себе нос или лоб.

      Оставаться я, правда, не стала.

      Прости, что вот так – из записки,

      Сама очень сильно устала,

      Впишу и уйду "по-английски".

      И знаешь, ты пьян был на столько,

      Что страшно смотреть было даже

      Хотя, пил вино, не настойку

      И то подливал всего дважды…

      Не важно. Пишу, потому что

      Ты можешь чего-то не помнить,

      Наверно тебе будет нужно

      Всё в памяти лучше усвоить.

      Мы ночью гуляли с тобою,

      До этого выпили малость,

      Как вдруг ты, собакой, завоешь…

      Конечно, тогда испугалась.

      Ты бредил достаточно долго,

      Кричал непонятные вещи,

      Слова все коверкал и комкал,

      Звучало довольно зловеще.

      Тебе стало тяжко и плохо,

      Ты еле стоял на ногах

      У меня сразу страх, суматоха,

      Спасать как – не знаю пока.

      Не пришлось, Слава Богу, спасти.

      Ты в лице только лишь бледно-жёлтый,

      До дома просил довести.

      На меня так опёршись, дошёл ты.

      И здесь уже рухнул ты, сонный

      Ознобу всему вопреки.

      А я, видя уж, как измождён ты,

      Сняла с тебя плащ, сапоги…

      Я