Инквизитор. Даниил Заврин

сейчас тебе лучше отдохнуть. Об остальном поговорим утром.

      – Нет, мне лучше поехать домой.

      – Учитывая ситуацию, тебе лучше остаться здесь. Так как я не уверен, что ты нормально доберешься до дома, особенно после того, как побывала у меня. Тебе фантастически повезло, что тебя не забрали у охраны. Даже не знаю – это нарочно или просто оплошность.

      – Что?

      – Тань, ты – жена журналиста, открыто выступавшего против инквизиции. Поверь, места, безопаснее, чем здесь, для тебя нет. – Он протянул руку: – компромат.

      Она вытащила флешку.

      – А теперь ванна и сон. И поверь, это будет самый спокойный сон в твоей жизни.

      ***

      Он смотрел на мирно спящую Татьяну. Как же быстро летит время. Неделя, вторая, третья… вот уже месяцы и годы. А она все так же прекрасна. Он улыбнулся, накинул на неё одеяло и пошёл на кухню, где его уже ждал ноутбук. Вставив флешку, он открыл файлы. Фотографии, фотографии, немного видео. Большей частью это были стандартные съемки в борделях, несколько видео с несовершеннолетними. Но одна папка вызвала у него особенный интерес.

      Дело касалось некой Эльзы – девочки из сиротского приюта, у которой начались видения, после чего она неудачно попыталась покончить с собой и была перемещена в клинику святого Михаила Дзержинского.

      Содержалась там она всего несколько месяцев под присмотром некоего Александра Петровича Михохленко, главного врача и по совместительству учредителя. Работающего на равных долях с хорошо знакомым церковным фондом «Милосердие». Пару раз этот фонд уже обращался к нему за помощью. Главным образом для того, чтобы найти своих нерадивых сотрудников, скрывшихся с хорошей суммой пожертвований. Михаил помог. Нашел всех.

      Приют, где жила девочка до того как попасть в больницу, был также известен, хоть он и не был церковным. Несколько раз Михаил сталкивался с его детьми, очень рано научившимися воровать, убивать и совершать другие тяжкие грехи. Правда, напрямую он с ними не работал, а передавал другой структуре их епархии, но начальника приюта Антона Егоровича Приходько знал. Хороший был человек. Душевный.

      Михаил снова прочитал биографию девочки. Вроде всё было стандартно: приют, потом – желание умереть. Детдомовцы всегда казались немного не в себе, тут не было ничего необычного. Но вот почему это оказалось в руках опального журналиста, да ещё на флешке с кучей компромата – было непонятно.

      Правда, кое-что всё же было. Клиника, в которую изначально она должна была попасть, принадлежала фонду «Благовоние», выступавшим под патронажем епископа Николая Петровича Владыко, его непосредственного начальника. Была даже копия постановления, которую Олег зачем-то хранил. Но почему-то этого не произошло, забрали себе. Странно.

      Михаил увеличил фото девочки. Невысокая, худощавая, с большими голубыми глазами. Чистый ангел, если повстречать её в богобоязненной семье. Таким барышням на роду написано заниматься фортепиано и пением, а еще, пожалуй, вышиванием. Михаил убрал фото. У него как раз было немного времени, чтобы съездить в эту больницу