Чернослив в шоколаде. Ольга Лазорева

к изменению языка, – подумала я, закрывая телефон. – Ладно, когда на сайтах и в чатах для быстроты сокращают слова, но это уже проскользнуло и в разговорную речь. Хуже всего, что и сама я стала этим пользоваться в переписке».

      Вот несколько устойчивых сокращений, которые в основном использует молодежь: что-нибудь – что-нить, тебе – те, люблю – лю, только – тока, сколько – скока, сегодня – седня, спасибо – пасибки, или еще короче – спс, сейчас – щас, целую – чмок, целую много раз – чмоки, спокойной ночи – споки. Возможно, это рационально. Например, фраза «желаю тебе спокойной ночи и целую много раз» сокращается до «споки, чмоки», а «я тебя люблю» выглядит как «я тя лю». Как любой пишущий человек, я понимаю, что язык – живая материя и постоянно развивается, но такая форма сокращений делает слова куцыми и невыразительными.

      Я вздохнула и налила еще вина. Сев на диван, вновь вспомнила Никиту. Он присылал мне много эсэмэсок, но никогда не сокращал слова. И я испытывала счастье, читая в который раз: «Я люблю тебя, малыш». И все-таки расставание в нашем случае было неизбежным. Я отчетливо понимала это. Осталось лишь забыть о Никите, но пока это плохо получалось.

      «Дома я оказалась под вечер. Была уверена, что Ник уехал. Но он ждал меня. Когда я вошла в квартиру, то увидела, что свет в гостиной горит, и даже начала улыбаться. Но Ник встретил меня с хмурой физиономией. Правда, он явно недавно проснулся, потому что глаза были опухшими.

      – Хорошо развлеклась? – ядовито поинтересовался Ник, помогая мне снять полушубок. – Я уж было подумал, что ты и ночевать не явишься.

      – Прекрати, малыш, – ответила я, чувствуя, как меркнет мое настроение. – Ты же знаешь, что Лена в положении, и ей нужна была моя помощь, только и всего.

      – Когда уж и ты будешь в положении? – вздохнул он и обнял меня.

      – Я в ванную, – сказала я, уклоняясь от его поцелуя.

      Потом мы пили на кухне чай, и Ник вновь завел ту же песню. Я видела, что тема детей отчего-то его необычайно заводит. А когда он заявил, что уже придумал имена «для наших двух пацанов», а именно Кузьма и Мишка, я чуть не расплакалась. Его слова вызывали боль, и чем больше он говорил об этом, тем яснее я понимала, что он роет могилу для наших дальнейших отношений. Нику нужна была нормальная семья, но я не могла ему это дать.

      В следующий вторник я все-таки отправилась на консультацию к своему гинекологу и когда задала вопрос о возможности для меня еще раз родить, то врач дал вполне определенный ответ.

      – Ольга Николаевна, – серьезно произнес он, – вам даже забеременеть будет крайне проблематично, а чтобы выносить здорового малыша, и речи нет. И потом у вас же есть две дочки. Так что не вижу смысла подвергать себя такому экстриму.

      Не хочу тут цитировать выписки из моей медицинской карточки. К тому же я сама не вполне понимала, зачем отправилась к врачу. Даже если бы он сказал мне, что невозможное возможно, я бы навряд ли решилась на такой шаг.

      Пока я медленно шла домой из консультации, мысли о Нике и его желании стать отцом не давали мне покоя. Чем дольше я общалась с ним, тем отчетливее понимала, что у нас нет совместного будущего.