Сказки Руси-Даждьбожьей Стороны. Алексей Терентьев

будет, так ответ ему от меня придёт.

      – Это ты хорошо братец Аука придумал.

      Тонкий голосочек ему вторит:

      – Мне же то ж промеж нас говоря, надобно за суд честной отплачивать. Подарю ему платочек лесной, из паутины плетёный, да словом чудным да дивным заговорённый. Раскроет он его, так всегда ему будут дары леса на платочке, не потеряется он от голода теперь, в любых полях да лесах, в поселениях да посадах людских.

      Проговорили голоски тонки и пропали, как и не было их. Выспался младшой брат, да и отправился вновь по своему делу, по пути дальнему да не скорому. Вот уж и вновь день прошёл, а дорожка клубится катится, и со взгорочка на взгорочек, со стежки малой в широку дороженьку, а с широкой дороженьки вновь в непроезжую, да не в прохожую тропинку малую. А как солнышко красное вновь клонится к закату сталось, да лучиками своими волшебными впослед землицу матушку обнимать выходило, так и заметил младшой брат наконец-то перекрёсточек заветный, скоморохом предсказанный. Устремились его ножки резвые в ту сторонушку, да не успел он оглянутся как морок на него напал. Как сквозь пелену видел он волшебную развилочку, а тело казалось, само по себе чуть в сторону всё забирало. Как послышался хруст под ногами у юноши, так и пелена спала. Огляделся он горемышный, и ужас объял его сердечко ретивое. Не к перекрёсточку он вышел, а в поле чистое выбрел. В поле чистое, да костями людскими усеянное. Шёл он по ним, да похрустывали хрупки косточки от долгого времени ставшие прахом от одного прикосновения молодецкого сыпавшимися. Глаза же младшого брата всё искали и нашедши точку чернеющею в дали дальней к ней направили тело младое. День другой шёл герой, а точка всё не приближалась, как пошёл же третий день, так и показался тын медный, раскинувшийся да так что и глазом конец его было не возможно увидать, а каждый колышек воткнутый в землицу матушку, как жемчужинкой был украшен черепом человеческим, что в послесмертии скалясь, как бы предупреждал путника незадачливова о судьбе и доле той, что вскорости последует.

      Не сробел младшой брат, подошёл в тому тыну. Да ногой пнул его. Гул пошёл, да на всё полюшко, а где нога молодецкая со стеной медной соприкоснулась, проход открылся. Шагнул в него герой, да и приостановился. Двор княжеский, пред ним открылся. Да не хоромы рубленные из брёвен тока стояли в центре, а самая, что не наесть избушка на курьих ножках. Вроде как и далече стояла постаивала избушка, ан глядь уж пред ней герой оказался. Открылась дверь дубова и показалась хозяйка строга.

      – Гой еси добрый молодец? Как звать величать, какого роду племени, чай царевич, али княжич, коли смертушки не забоявшись здеся оказался?

      Красны сапожки на хозяюшке страшно скрипнули, зазубрена сабелька на боку о пудову палицу стукнулась, синя юбка волной взвилась, от свиста звериного да шипения змеиного. Ибо стояла пред ним не ведьма али чародейка, а сама богиня Яга-Ягинишна.

      В пояс поклонился добрый молодец, начал говорить как по вежеству обученный, да по грамоте воспитанный.

      – Дня