Кошачий король Гаваны. Том Кроссхилл

местным клубом в Грэмерси.

      Лидер группы встретил меня на четвертом этаже в приемной с низким потолком, строгим серым ковром и холодным освещением. Там сидели два белобородых барабанщика с бонго и тимбалами, две женщины – кажется, сестры – с маракасами и трубой и долговязый чернокожий парень, мой ровесник, с бас-гитарой. Сам Патрик, высокий бледный и со светлыми дредами, размахивал палочками в такт разговору.

      – Это Рик, – представил он меня, – наш новый барабанщик конги.

      Люди кивнули, поздоровались. Никто не горел желанием подружиться и наладить мою общественную жизнь.

      – Готовься, – сказал мне Патрик, – они скоро придут.

      – Стой, что? Кто?

      – Мы играем для танцевальной школы, – пояснил он. Это их последняя тренировка, и они решили нанять группу.

      Ощущая на себе взгляды собравшихся, я отчаянно покраснел:

      – Я давно не играл…

      – Они начинающие. Будем играть обычную сальсу. От тебя требуется тумбао, ничего больше.

      Вот что случается, когда покидаешь пределы квартиры. Приходится что-то делать.

      Потихоньку собрались танцоры. Женщины чуть за пятьдесят в черных слаксах и светлых блузах. Мужчины с тронутыми сединой волосами, серебряными пряжками поясов и в летних рубашках поло. Все неуверенно оглядывались по сторонам, словно не больше меня понимали, что тут делают.

      А потом вошла Ана.

* * *

      Стройная, уверенная в себе, с иссиня-черными волосами до плеч. Они обрамляли ее лицо в форме сердечка – смуглое, гладкое и почти по-детски наивное. Глубоко посаженные глаза смеялись, словно их хозяйка знала какую-то тайну и ее это забавляло.

      Не поймите меня неправильно, это не была любовь с первого взгляда. В Манхэттене множество красивых девушек, и вы знаете, максимум, что вам светит, – пройти мимо такой красавицы. Кроме того, я слишком нервничал.

      Ана пришла с мускулистым парнем лет тридцати, который явно следил за своим загаром.

      – Привет, Грегуар, – поздоровался с ним Патрик, но сам смотрел на его спутницу. – Как поживаешь, Ана?

      – Привет, – непринужденно ответила она.

      Грегуар повернулся к классу:

      – Так, хорошо. Давайте разогреемся.

      – Раз, два, раз-два-три-четыре… – начал Патрик, отбивая счет палочками.

      Первыми вступили маракасы, затем бонго.

      Я поймал себя на том, что пялюсь на Ану, и поспешно застучал по конгам. Сперва вышло неровно, не в такт, но потом – уже красный от смущения – я наконец поймал ритм.

      Впрочем, никто не заметил. Мы задавали базовый темп, затем труба заиграла простую веселую мелодию.

      Танцоры размяли плечи, покрутили бедрами, пошагали вперед-назад и в стороны. В центре комнаты с непринужденным изяществом двигались Ана с Грегуаром. Остальные походили на толпу ржавых, побитых жизнью трансформеров. То дергались, то не успевали, то спешили, то вообще путались в собственных ногах.

      Хотя мне ли их судить? Года два назад на школьной вечеринке Флавия Мартинес лишь раз глянула на мои телодвижения под «Покер Фейс»,