История похода в Россию. Мемуары генерал-адьютанта. граф Филипп-Поль де Сегюр

день ото дня, в то время как Французская империя, уже зрелая, как и ее император, могла только уменьшиться.

      На какую высоту ни вознес бы Наполеон свой трон на западе и на юге Европы, он всё же видел перед собой северный трон Александра, всегда готовый властвовать над ним благодаря своему вечно угрожающему положению. На этих обледенелых вершинах, откуда обрушивалось на Европу в былые времена столько варварских нашествий, Наполеон замечал образование элементов для нового вторжения. До этого времени Австрия и Пруссия являлись достаточной преградой, но он сам ее опрокинул или ослабил. Таким образом он остался один – и только он один являлся защитником цивилизации, богатства и владений народов Юга против невежественной грубости, алчных вожделений неимущих народов Севера и честолюбия их императора и его дворянства.

      Было очевидно, что только война могла разрешить этот великий спор, эту великую и вечную борьбу нищего с богатым. Однако, с нашей стороны, эта война не была ни европейской, ни даже национальной. Европа против своего желания участвовала в ней, так как целью этой экспедиции было усиление того, кто ее победил. Франция же, истощенная, жаждала покоя. Сановники, образовывавшие двор Наполеона, пугались этой войны, рассеивания наших армий от Кадиса до Москвы. Сознавая необходимость, вытекающую из великого спора Юга и Севера, Запада и Востока, они всё же не считали доказанной безотлагательность этой войны. Они понимали, что шанс поколебать решимость человека, провозгласившего принцип: «Есть люди, чье поведение обычно определяется обстоятельствами, – и лишь иногда чувствами», – заключается лишь в том, чтобы взывать к его политическому интересу. В соответствии с этим один из министров[7] Наполеона сказал ему, что его финансы «нуждаются в покое», но он ответил: «Напротив, они находятся в затруднительном положении и, следовательно, нуждаются в войне». Другой[8] добавил, что «положение с доходами никогда не было более успешным и, несмотря на предъявленный счет от трех до четырех миллионов, просто восхитительно находить Францию необремененной какими-либо срочными долгами; но это процветание близится к концу, поскольку в 1812 году должна начаться разорительная кампания; до этого времени война окупала себя, но мы более не можем жить за счет Германии, поскольку она стала нашим союзником; напротив, нужно будет поддерживать ее контингенты без надежды на компенсацию, каким бы ни был результат; мы должны оплачивать в Париже каждый рацион хлеба, который будет потреблен в Москве; на новых полях брани ничего нельзя приобрести, кроме славы; Франция не может субсидировать всю Европу, особенно в то время, когда Испания истощает ее ресурсы».

      Наполеон выслушал этого министра с улыбкой, сопровождаемой одной из его обычных ласк. Он сказал министру, убежденному в своей правоте: «Значит, вы думаете, что я не смогу найти казначея, чтобы оплатить военные расходы?» Герцог пытался узнать, на кого упадет это бремя, но император одним словом, в

7

Граф Николя Франсуа Мольен, министр Казначейства.

8

Мартен Мишель Шарль Годен, герцог Гаэтский, министр финансов.