Ромео во тьме. Эл Даггер Элеонора Хитарова

и идолопоклонники для великих художников! Обездоленные и несчастные, они слабы и безвольны. У них всех прямой путь в ад!»– голос Души взвился и оборвался. Она поняла, что перегнула палку.

      Святой Петр выронил ключи и в ужасе закрыл лицо руками. Все рокотали негодованием. Ангел, знакомый Души, грустно покачал головой, понимая, что видит Душу в Райских Кущах последние мгновения. Какое наказание последует, он боялся даже предположить. Наверное, Забвение – самое страшное из всех; известных ему, по крайней мере. Навечно выбыть из всемирных реестров, быть выброшенной из памяти всего сущего, не БЫТЬ вообще, и в то же время навеки поселиться в совершенно пустом, сыром тумане Забвения. Видеть мир, слышать, даже чувствовать его, но никогда не иметь шансов быть замеченной миром. Никогда. Сама мысль о Забвении внушала страх любому из обитателей, как Рая, так и Ада.

      Бог сохранял внешнее спокойствие, но лицо его было темным, подобно грозовой туче. Подождав, пока в Палатах утихомирятся, он величаво произнес:

      – Ты так и не сказала нам, откуда же у тебя великая сила, если ни я, ни брат мой не наделяли тебя. Но раз уж ты такая великая и незаурядная непостижимым образом, тогда ответь мне на вопрос: почему в твоей единственной жизни на земле тебя не хватило ни на что большее, чем сделать своего человека пьяницей без прошлого и будущего? Заурядный и несчастный человек, он не оставил никакого следа своего существования. Мало того, за свою короткую жизнь он даже не успел совершить ни добра, ни зла. Он ушел незаметным настолько, что ты, покинув его тело, даже не подвергалась Страшному суду, ибо судить было нечего. Почему же? Ответь.

      В Душе все оборвалось. Она и забыла о своем прошлом. Стерла его для себя навеки. Но оно вернулось. Вернулось роковым ударом.

      Внутри ее больше не возникло ни единой мысли. Оправдаться ей было нечем, она поняла, что пропала и… заорала, полностью потеряв контроль над собой:

      – Это все из-за тебя, Отец! Бог! Это ты не дал мне нормальное тело! Это ты отправил меня влачить жалкое существование на земле! Я тебя обвиняю и требую, чтобы в этот раз все было по-другому!

      В Чертоге снова воцарилась гробовое молчание. Только хрусталь еще чуть слышно звенел эхом внезапно умолкнувших голосов. Все были потрясены. Даже Дьявол застыл в изумлении. Отец тяжело вздохнул и негромко сказал:

      – Да, в этом ты права. На сей раз все будет по-другому. – По голосу Отца стало понятно, что оглашенный ею же самою приговор будет приведен в исполнение.

      Душа снова сжалась в комок. Она проклинала себя, ее колотило не от страха – от ужаса.

      – Много всякого приходилось мне слышать и знать, но с подобным я, признаюсь вам, сталкиваюсь впервые. Я сострадаю тебе. Итак,– Бог поднялся из трона и выступил на середину зала, даже не взглянув на Душу. – Нам всем вместе предстоит решить, что будет дальше.

      Он вопрошающе, медленно обвел взглядом всех присутствующих. Он ждал, что скажет Совет.

      Кто-то из святых топнул ногой раз, потом два. Топот поддержал