Судьба попугая. Андрей Курков

дерьму.

      – Это мой народ, – проговорил дрожащим голосом Дмитрий. – Урку-емцы…

      – Что, живы? – недопонял Добрынин.

      Ваплахов, поднявшись на ноги, кивнул.

      – Только они могут голыми ногами ходить… Надо проверить… Один должен быть в унтах! – вспомнив, проговорил он. – Если есть следы от унт, значит они!

      Танкист и народный контролер зашарили глазами по истоптанному снегу.

      – Да не, – выдохнул с паром солдат. – Тут все босиком! У-ух, в такой морозище голыми пятками по снегу!

      Добрынин молча просматривал следы и вдруг отчетливо увидел более мягкий след обутой ноги.

      – Есть! – крикнул он стоявшему недалеко Ваплахову. – Есть один!

      Дмитрий подошел, осмотрел след.

      – Точно они, – сказал он через минуту.

      Но радости в его голосе не было.

      – Что, может, поедем следом? Поищем? – предложил Добрынин.

      Дмитрий молчал.

      – Никак нельзя! – вставил свое мнение танкист. – Карты нет, горючего не хватит. Надо в Бокайгол ехать!

      Снова забрались в танк. Разрушилась безветренная тишина, загудела боевая машина и поползла дальше по просеке-дороге, передавив в двух местах широкую полосу человеческих следов.

      – Слушай, а чего они босиком? – перекрывая гулкий шум двигателя, спросил Добрынин у Дмитрия.

      – Старая легенда, – отвечал Ваплахов. – Урку-емцы – не северный народ. Они пришли с юга счастье искать. Урку-емцы всегда счастье ищут. А народ может идти счастье искать только голыми ногами. На охоту – можно унты надеть, а счастье искать – только голыми. Значит, опять ушли счастье искать…

      – А что, уже ходили? – спросил Добрынин.

      Дмитрий тяжело вздохнул.

      – Ходили, когда я еще не родился. Туда, к Хулайбе пришли…

      Добрынин снова взял в руки початую бутылку спирта. Протянул урку-емцу. Тот отхлебнул легко, даже не скривившись. Вернул бутылку народному контролеру. Добрынин тоже отхлебнул.

      «Странный какой-то народ! – подумал он, опуская бутылку обратно в ящик. – Босиком по снегу счастье искать?» – И замотал недоуменно головой.

      Спирт катился вниз, в самое нутро народного контролера, согревая все на своем пути. Приятно жгло горло.

      Солдат-танкист оглянулся, посмотрел просительно на народного контролера, и контролер все понял. Он снова взял эту бутылку спирта – там уже оставалось чуть-чуть – и протянул танкисту. Танкист приложился и опустил пустую бутылку на железный пол машины.

      Добрынин почувствовал, как тепло разливается по его ногам, заполняет вены и снова поднимается вверх. Сладкая тяжесть придавила его к неудобному сиденью. Он прикрыл глаза, и гул боевой машины стал вдруг тише.

      Перед закрытыми глазами проклюнулось как бы кинематографическое изображение, легкая музыка перемешалась со звуком ветра. Слабенькая метелица понесла снежок по улицам деревни Крошкино. И увидел в этом сне Добрынин себя самого, идущего домой.

      Вот идет он по улице и вдруг слышит: «Убило! – кричит кто-то. – Председателя убило!» Повернул тогда Добрынин