Гейша. Фридрих Незнанский

от нашей подземки.

      Нет, надо срочно прекращать по ночам смотреть кабельное телевидение, так и с катушек съехать недолго… Хотя зачем подключаться к кабельному, если ничего не смотреть?

      Елки-палки, ну что за жизнь?!

      Садясь в машину, я поднял голову и взглянул на небо. Ни облачка! Серенькое, цвета выгоревшего ситца, небо над столицей не обещало в скором времени ни капли дождя.

      По дороге на работу я то и дело поглядывал на свою физиономию в зеркало заднего вида. Десна вспухла, и я время от времени ощупывал щеку, проверяя, не распухла ли она тоже, так что под конец мне уже стало казаться, будто одна щека у меня больше другой от самого рождения.

      Нет, нужно сосредоточиться. Так, что там по клиентке? Обвинение в убийстве. Документы в папке лежат, но вчера я только бегло просмотрел их, все из-за этого зуба. И что с ним? Вроде недавно каналы пломбировали, нерв удален, чему там болеть — не понимаю? А ведь с ума сходишь от боли. И анальгин уже не берет. Что там по телику рекламировали против боли?.. Солпафлекс?.. Солпадеин?.. Опять отвлекся.

      Притормозив возле аптечного киоска, я обогнул старушек в очереди. Глаза горят, как у голодной собаки, в голосе дрожащие нотки: люди добрые, помогите, погибаю! Провизорша посмотрела на меня с сочувствием, как та добрая аптекарша Мария из рекламного ролика, которая всех соседей травила своим аспирином. На мою просьбу дать что-нибудь обезболивающее она долго перечисляла незнакомые названия препаратов, которые мне казались абсолютно одинаковыми. Старушки сзади наперебой советовали попробовать свои любимые. Да мне все равно, что угодно давайте, только чтобы не болело!

      Прямо у входа дрожащими руками я распечатал пакетики и бросил в рот пригоршню разноцветных таблеток, запил все это шипучей минералкой, прислушался к внутренней деятельности организма. Кажется, все препараты попали по назначению, прямо в пустой желудок. Нет, не совсем пустой, я забыл про четыре ложки кофе…

      Через полчаса, подъезжая к воротам Бутырок, я уже не чувствовал никакой боли. В голове — легкий туман, во рту гадкий аптечный привкус. Зато боль как рукой сняло. Жить сразу стало лучше и веселей.

      Развалившись на стуле в прохладной комнате для допросов, бросив папку с адвокатским досье перед собой на стол — надо же наконец прочитать! — я допил теплую минералку.

      — Как там сегодня? Снова печет? — вступил в беседу дежурный СИЗО, лицо которого было мне знакомо.

      Наверное, он меня тоже помнил по прежним визитам.

      — Страшное дело, — подтвердил я, попутно размышляя, сколько, интересно, автокатастроф в день происходит в Москве из-за того, что у водителя в крови подозрительная смесь кофеина, анальгина и антибиотиков? — Градусов под тридцать. Может, и больше.

      — А у нас тут хорошо, прохладно, — сказал дежурный. — Стены толстые.

      — Да, у вас тут просто санаторий.

      Дежурный, довольный шуткой, раскатисто засмеялся.

      Ему лет двадцать пять, наверное, и ему кажется, что мы ровесники, вот он