Здесь вам не причинят никакого вреда. Андрей Жвалевский

вмонтированным в плинтус. Тусклая лампочка осветила левый ящик и недвусмысленно торчащую из него шапку-ушанку.

      – Если это аквариум, – сказала Мари, – то за ним архива нет. За ним только стена и дверь. А вы сказали, архив в маленькой комнате, за аквариумом.

      – Архив в маленькой комнате за аквариумом, – согласился Георг.

      – Но за аквариумом нет никакого архива… подождите. Архив что, за дверью? То есть архив не за аквариумом в маленькой комнате, а архив в маленькой комнате за аквариумом?!

      – Архив в маленькой комнате за аквариумом.

      – Так бы сразу и сказали, – сказала Мари, чтобы хоть что-то сказать.

      – Поздравляю, – сказал Георг и отхлебнул из кружки. – Тебе понадобилось всего сорок минут, чтобы осознать приказ начальства и уловить разницу между коридором и комнатой.

      Он открыл дверь.

      Маленькая комната выглядела раза в два просторней большой. Впрочем, когда Мари, прижав холодные ладони к пылающим щекам, достигла некоторого температурного равновесия, она поняла, что на самом деле комната меньше. Просто в ней совершенно нет хлама. Архив-классификатор представлял собой три плоских металлических шкафа со множеством ящиков. На каждом ящике белел картонный прямоугольник с надписью. В центре комнаты под мощной люминесцентной лампой стояли вращающееся кресло и маленький столик.

      – Оказывается, в делах у вас порядок, – сказала девушка. – А по большой комнате и не подумаешь…

      Она увидела выражение лица инструктора и замолкла.

      – У меня. В делах. Порядок. И это не оказывается, а должно быть ясно от одного взгляда на меня… – Георг взмахнул кружкой и вылил на себя глоток лечебного пива. – Тьфу! А архив этот мой напарник собрал. Тот, который Макс. Который с докторской степенью по математике. Которая ему не помогла…

      – Что ты сидишь над тарелкой? Почему не ешь суп?

      Девочка лет четырех с торчащими в разные стороны, хвостиками косичек задумчиво водит ложкой в разноцветной жиже.

      – Ну что за фокусы, Элен? – мать девочки садится напротив. Полуденное солнце светит ей в спину, так что лица матери почти не видно.

      Девочка выпячивает нижнюю губу.

      – Хочешь, чтобы, он совсем остыл? Чтобы стал совсем невкусным?

      – Он уже совсем невкусный, – говорит девочка и бросает ложку на стол. – Не хочу супу.

      Мать хмурится на дочь, потом заглядывает в вазу с конфетами.

      – Ну конечно! Ты опять ела конфеты перед обедом! Перебила аппетит. Разве я тебе не запретила есть сладкое перед едой?

      – Конфеты вку-у-усные, – начинает ныть Элен. – А суп проти-и-ивный…

      – Значит, так. Если ты сейчас же не доешь суп, придет дядя полицейский и заберет тебя в тюрьму. Слышишь? – мать несколько раз топает под столом ногой. – Он уже стучит в дверь. Я иду открывать.

      – Мама! – глаза девочки расширяются. – Ты отдашь меня полицейскому?

      – Как же я тебя не отдам полицейскому, если он действует по закону? По закону всех девочек, которые не едят суп, забирают в тюрьму.