Девушка у моря. София Малий (Arina Kulesza)

всего, тупые. Никита, и тот, готовый настолько, что толкни его – упадёт плашмя, даже не подставит руки. Посмотреть на его разбитое лицо стало почти осязаемым желанием.

      Отказывать себе в таком удовольствии Майя не стала.

      Она подошла к нему шагом выверенным, чётким, какой обычно бывает у людей военных и, остановившись аккурат напротив белобрысого идиота, двинула ему локтём в грудину.

      Красильников упал, как и предполагалось, словно мешок с дерьмом, – также грузно, стремительно, по ровной траектории впечатываясь лицом в землю. Разбил он себе не только нос, судя по всему, но и такого зрелища было достаточно.

      Майя улыбнулась совсем чуть-чуть, и снова уже собралась заворачиваться, когда случайно мазнула взглядом по стоящей впереди кучке.

      Её словно взяли на прицел: просканировали рентгеновским зрением, пробрались вглубь – самую душу – вывернули наизнанку и разглядели каждый синеватый сосуд, коих много, и отдают они бордовым, если внимательно присмотреться.

      Время остановилось, вокруг ничего и никого, звуков нет никаких, даже болезненный вопль Никиты раздаётся как сквозь вату.

      Глаза в глаза, не мигая.

      Зрительный контакт прерывается, как только Майя, наконец, ощущает почву под ногами и додумывается уйти, пока буйная орава не решила её смести.

      – Блин, да чё ты делаешь? Почему? – гундосит Красильников, продолжая лежать на земле и как будто не собираясь вставать.

      – По приколу.

      Ноги несут её так, что волосы назад.

      А там, среди этой шелухи – остался он, даже не повернув голову в её сторону. Лишь к уголку разреза скатывается, как по рельсам, глаз, наблюдая из-под укрытия, не прямо. А то много чести.

      Веки прикрываются, окончательно стирая обзор. На губах улыбка, в пальцах тлеет сигарета. Пахнет ментолом, хотя на вкус – обычный дерьмовый табак. Фильтр отдаёт горечью, и он думает в сотый раз, что стоит бросить курить. Но затягивается.

      Сентябрьским днём она впервые видит его возле заброшенных складов, и отчаянно понимает, что тонет, как Титаник в океане.

      ***

      Ему идёт девятнадцатый год, он курит ментоловые сигареты, иногда катается на тачке Дениса, потому что они в кентах, иногда встречается с девушками, хотя бы той причине, что они вешаются на него, как мухи на липкую ленту. И зовут его по-особенному – Мирон.

      И вот тут-то выясняется, что он из тех типочков, о которых мамочки заранее предупреждают своих дочек.

      Майю это не останавливает.

      Она считает, что у каждого свой путь, а она не ищет лёгких. Значит ли это, что она тоже из такой вот категории, когда папаши предупреждают своих сыночков заранее?

      Рано утром – на часах только пять: ноль-ноль – приходит sms от Никиты. Причина банальна и проста: ему лучше, хотя лицо, да, опухло, будто пчёлы жалили пару часов кряду.

      В открытом конвертике: «Он спрашивал про тебя. Интересовался, будешь ли ты на Песчанке в эти выходные.» И смайлик, который всегда её раздражал на раз-два.

      Она улыбается, но только чуть-чуть. Пишет, что да, будет и откидывает телефон.