Девушка у моря. София Малий (Arina Kulesza)

енькам, лишней копейке в кармане (которая появлялась с завидной частотой из-за щедрости тётки по материнской линии – или же по отцовской? А, к чёрту), вечерним прогулкам с Инной, потому что число первое, месяц девятый, и это означает, что ржавые двери школы снова откроются и как будто скажут: «Ну, чё, скучала?»

      И ты в безысходности рявкнешь: «Нет!».

      Хотя, по сути, твой ответ ничего не изменит.

      Учиться оставался год, а если чистыми, то девять месяцев. За такой срок может появиться ребёнок, думает Майя.

      И спешно смотрит на часы. Там ровно четыре нуля, и рука, как по команде, тянется к календарю – август перечёркивается кривой красной линией, страница переворачивается.

      А там, привет, сентябрь. Будешь гореть?

      ***

      – У тебя траур, что ли? – вопрошает с наигранным ужасом Инна и заливается смехом, который очень похож на скрип старой калитки.

      Майя хочет ответить: «Да. По хорошей жизни», – но молчит и смотрит на сборище хромых и убогих, что оживлённо что-то обсуждают. А ведь с этими даунами ей ещё, опять же, девять месяцев дышать одним воздухом. Слишком долго. Поскорей бы откреститься.

      Но в итоге говорит:

      – Да не, просто я белый ненавижу.

      И это правда; пошло ещё с детства. На линейке она как ворона, только чёрная, потому что все в белом – как под венец. Майе плевать с высокой колокольни.

      Поэтому, когда один парень из параллели звучно сплёвывает ей под ноги, она улыбается совсем чуть-чуть и, крутанувшись, заезжает поставленным ударом в нос. Кость хрустит, дробясь настолько, что пацанчик-то начинает походить на свинью, у которой на рыле пятак сплюснутый до максимума.

      Все стоят в онемении, и никто даже не додумывается провести пострадавшего в мед.пункт.

      – Так закрыто там, – как бы между прочим замечает Костя и начинает откровенно ржать со всей этой недо-сцены.

      Вот она – актриса Погорелого театра.

      Действие одно, антракта не будет. Занавес.

      Майя разворачивается и бредёт подальше отсюда. Нет, она не сбегает, а просто уходит. Её никто не останавливает, а в спину летит восхищённое улюлюканье.

      То ли актрисой осталась, то ли в клоуна превратилась – ей так никто ничего и не сказал. А самой… Ну, лишний плевок с колокольни, благо, что высокая.

      ***

      И снова, всё берётся из детства.

      Она никогда не дралась, но почти всегда дела доходили до той точки кипения, когда нутро чуяло, что вот, сейчас ей вобьют носовую кость в лицо. А там уже месиво.

      Большинство перепалок заканчивалось взаимными оскорблениями. Тут так случалось, что, когда она входила в раж, то её уже было не остановить. Вроде бы неплохая девчонка, но явно с пулей в голове. А кто вообще нормальный в этом гадюшнике?

      – Эй, бусинка, как дела? – орёт Стас через весь коридор, такой длинный и страшный, как человеческая кишка.

      – Ещё не родила.

      – Правильно, и не надо, – встревает Карина, потому что считает, что просто обязана вставить свою копейку.

      – Я тоже так думаю.

      Майя спешит уйти, почти бежит, но пресекает этот порыв на корню. Стас как будто не замечает её нежелания вести беседы, даже если они всегда происходят на «отмахись» – шагает рядом, в ногу, не запыхавшись и не моргая.

      – Чё ты, куда такой летящей походкой?

      – Дела есть, но тебя они не касаются.

      – Да погоди или как, ты типа из той категории, кто жить торопится и чувствовать спешит? – и улыбается, падла, слишком дружелюбно. Но Майю таким не проймёшь.

      – В спешке только кошечки родятся, да и то слепые. И что делать тогда, Стас?

      Он смотрит прямо, пронзительные водянистые глаза даже не блестят, и взгляд выглядит искусственными, как у сломанной пыльной куклы. Майя выдерживает его, и тут его губы вновь разъезжаются в улыбке, которая волшебным образом сглаживает неровность зубов.

      – Ну, как что, утопить, разумеется, – Отвечает Стас и в момент оказывается ближе, чем был.

      – Тогда себя утопи, ублюдок, – бросает Майя и как змея выкручивается из его хватки.

      Дальше он за ней не пошёл.

      ***

      На телефоне восемь пропущенных. Все от Инны, кроме одного – то Никита. Пальцы проехались по сенсору, а там уже гудок, и десять секунд ожидания.

      – Я звонил, чтобы узнать, пойдёшь на Песчанку?

      Майе кажется это странным – они никогда толком не общались. Сказывалось всё: и разные полюса характеров, и разный круг общения, и мировоззрение. Так на кой-чёрт он её приглашает погулять, как выразился?

      – А кто будет? – спрашивает тем не менее она, чтоб если что, был весомый повод отказать. Мол, с теми мудаками общаться никак не получается, а значит и встречаться не стоит, она же не мазохист, в конце концов.

      – Да много кто, – тушуется Никита, но быстро берёт себя в руки, – Инна точно придёт, ведь туда