Дети на дороге. Иван Калашников

метался по земле его плащ цвета мокрого асфальта; может, цвет плаща назывался как-то иначе, но сам Джаз представить себе мокрый асфальт мог не всегда.

      Наконец, он раскрыл глаза. Перед ним во всём величии красовался жёлтый пучок травы. Если бы по нему полз муравей, можно было бы запросто почувствовать себя Гулливером в стране великанов.

      Пренеприятное ощущение – мобильный телефон в боковом кармане. Особенно если ты – Гулливер в стране великанов.

      – Алло! – прощебетал ему в ухо милый девичий голос, заставивший почувствовать дикую зависть оттого, что кому-то сегодня утром может быть хорошо…

      – Можно поговорить со Стивой?

      – С Константином Дмитриевичем? Одну минуту…

      Девушка положила трубку на стол аккуратно, подошедший же Стива схватил её с таким грохотом, что у Джаза мозги едва не вытекли через уши…

      – Да! – выстрелил-выкрикнул Стива.

      – Привет, Стива, – как можно мягче сказал Джаз.

      – Джаз, ты, скотина, полтора месяца на кредите сидишь, моих родных напрягаешь, квасишь как сапожник, – откуда ты, на фиг, взялся, скажи на милость?!.

      – Стива, перемены есть? – осторожно спросил Джаз.

      – Есть, родной, есть, – заверил его адвокат. – Раньше я тебя никогда не посылал куда-нибудь далеко-далеко?

      – Нет, – растерянно ответил Джаз.

      – С этого дня буду, – пообещал Стива.

      – Стива, есть перемены, или нет, скажи по-человечески! – раздражённо произнёс Джаз.

      – А звонить ко мне домой после полуночи в дрезину синим – по человечески?! – проорал Стива.

      Между ними повисло молчание.

      – Ну, прости, – Джаз переложил трубку из одной руки в другую. – Стива, так есть пере…

      – Есть, сукин ты сын, есть. Работает один деятель не покладая рук…

      – И как успехи?

      – Пока никак, – произнёс Стива тоном уже лишённым какой-либо злобы.

      – Чего ж ты разоряешься?

      – А ты медали от меня ждёшь? – отозвался адвокат.

      – Ладушки, – сказал Джаз. – Будут перемены – проинформируй…

      – Подо…

      Поздно, родной, мрачно подумал Джаз, вешая трубку…

      Если полоскание рта у фонтанчика с питьевой водой можно назвать чисткой зубов, то в таком случае, Джаз тщательно умылся, почистил зубы, вытерся махровым полотенцем (носовым платком, хоть и чистым, зато с какими-то противными на вид крошками) и обернулся в поисках дворецкого с чашечкой кофе в руках.

      Вместо этого он наткнулся на взгляд настороженных глаз паренька, лет двенадцати. Мальчик наблюдал за Джазом, очевидно, давно, он даже оставил ради такого зрелища езду на велосипеде. Две пары глаз с разницей в десять с небольшим лет встретились. Джаз спросил:

      – Который час?

      Мальчик быстро пожал своими худыми плечами:

      – Часов девять…

      Джаз опустил голову, и сам у себя спросил: ты был счастлив по утрам в свои двенадцать лет?

      Осталось узнать своё месторасположение, однако паренёк куда-то исчез. Делиться впечатлениями с родителями? Папа, папа, я видел чудовище с красными глазами и чёрными крыльями… А может он затаился где-то от беды подальше и наблюдает за Джазом своими серыми глазами?

      Джаз вспомнил, у кого он ещё видел такие глаза, и ему стало грустно.

      Как всегда.

      – Привет, Боря.

      Боря Карамелькин штурмовал пишущую машинку одним указательным пальцем правой руки. При появлении Джаза его круглое лицо расплылось улыбке «ну-ты-брат-вчера-сделал!»

      – Как ты умудрился из машины выпасть? – всё ещё улыбаясь, спросил Боря.

      – Как вы умудрились меня потерять, остолопы? – произнёс Джаз. – Ладно, я готовальней был, но ведь кто-то же за рулём сидел…

      – Сидел, – радостно подтвердил Боря. – Юрик и сидел!

      – Толстый?

      – Ага.

      – Тогда всё понятно, – кивнул Джаз. – Машину хоть не потерял?

      – Нет, только крыло поцарапали.

      – Серёга не звонил?

      Боря метнул на него подозрительный испытывающий взгляд из-под густых бровей и помотал головой…

      Дзи-и-и-и-и-и-и-инь!!!

      Головной боли не было. И вещи под ногами не валялись. И в квартире никого не было кроме него самого. День начался ещё удивительнее предыдущего. Затем всё стало на свои места.

      Это был Юра-толстяк. Запыхавшийся и красный, он сразу же вбежал на кухню и долго пил воду из-под крана. Джаз прошёл следом, тяжело опустился на кухонный табурет, наблюдая за коллегой.

      Юра, наконец, отошел немного, опёрся о стену и выдавил:

      – Серёгу завалили…

      Вот так. Сереге всё же повезло – прожил на четыре дня дольше положенного. Сидел в доме друга-лесника. Лесник пошёл прицепом – умей выбирать друзей, нечего кредиторов на ночлег