Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения. Стивен Фрай

ранила Персея глубже любой кривой ухмылки. – С моей стороны это чересчур – рассчитывать на твою помощь.

      – Но я хочу тебе помочь! – воскликнул Персей чуть громче необходимого. – Все, что могу, я сделаю. Скажи что.

      – Правда? Ну, есть одно дело, но…

      – Какое?

      – Нет-нет, это уж слишком.

      – Скажи мне, чтó это…

      – Я всегда надеялся, что однажды кто-нибудь добудет мне… но как тут просить тебя, ты же еще мальчик.

      Персей грохнул по столу кулаком.

      – Добудет тебе – что? Только скажи. Я силен. Я смел. Я находчив, я…

      – …немножко пьян.

      – Я знаю, о чем говорю… – Персей шатко встал и произнес так, чтобы все в зале услышали: – Скажи мне, чего ты желаешь, мой царь, и я добуду это. Скажи.

      – Что ж, – проговорил Полидект, горестно и обреченно пожимая плечами, как человек, загнанный в угол. – Раз уж юный герой настаивает, есть кое-что вечно желанное для меня. Добудешь ли ты голову МЕДУЗЫ?

      – Да запросто, – отозвался Персей. – Голову Медузы? Считай, она у тебя.

      – Правда? Не шутишь?

      – Клянусь бородой Зевса.

      Чуть погодя Персей, спотыкаясь, добрел через пески к дому; мать уже ждала его.

      – Ты припозднился, солнышко.

      – Мам, а что за Медуза такая?

      – Персей, ты пил?

      – Может, и пил. Бокал всего-то.

      – Икал без счета – вот что мне слышно.

      – Нет, ну правда, какая такая Медуза?

      – А тебе зачем?

      – Да имя уловил и задумался.

      – Если перестанешь метаться туда-сюда, как лев в клетке, и сядешь, я тебе объясню, – сказала Даная. – Медуза, по слухам, была юной красавицей, которую уестествил морской бог Посейдон[7].

      – Уестествил?

      – К несчастью, это произошло на пороге храма богини Афины. Она так рассердилась на это святотатство, что покарала Медузу.

      – А Посейдона не покарала?

      – Боги друг друга не карают – во всяком случае, такое бывает редко. Они карают нас.

      – И как же Афина покарала Медузу?

      – Она превратила ее в горгону.

      – Ну и ну, – проговорил Персей, – а что такое «горгона»?

      – Горгона – это… Ну, горгона – ужасное чудище, у нее клыки, как у вепря, бритвенно острые когти из меди и ядовитые змеи вместо волос.

      – Да ты что!

      – Так говорят.

      – А что такое «уестествил» все же?

      – Веди себя прилично, – сказала Даная, шлепнув сына по руке. – На всем белом свете есть еще два таких же чудища, как она, – Стено и Эвриала, но они родились горгонами. Они бессмертные дочери древних морских божеств – Форкия и Кето.

      – А эта Медуза тоже бессмертная?

      – Вряд ли. Она же была когда-то смертной…

      – Точно… и если… ну, допустим… кто-то собрался отыс-кать ее?

      Даная рассмеялась.

      – Глупец этот человек. Горгоны живут вместе где-то на острове. У Медузы есть одно особое оружие – оно жутче даже ее волос-змей,

7

В описании горгон в «Мифе» не упоминается версия появления Медузы как смертной горгоны. Существует, конечно же, много разных вариантов. История, которую Даная излагает Персею, возможно, самая распространенная.