Об иных горизонтах здешнего. Апология вечного возвращения. Сергей Жигалкин

самого.

      Сложная философия, интересная мысль, поэтическая строфа или необъяснимый догмат важны не сами по себе, но исключительно тем, что с их помощью может открыться иная реальность, просто реальность.

      О происхождении времени и, соответственно, мира

      Время, течение времени возможно лишь при наличии изменяющегося мира, а также того, кто способен его воспринимать. Без воспринимающего и воспринимаемого, мыслителя и мыслимого, субъекта и объекта времени нет. Рассуждающие об объективом мире как о независимом от сознания и способном существовать и без него, говорят ни о чём, так как при отсутствии воспринимающего нет и внешнего мира, ведь ни сам этот мир, ни кто-то другой не знают о нём ничего. Это всё равно что наделять самостоятельным бытием сон, отделённый от сновидца. Но даже если и допустить существование материального мира, в котором нет ни единого проблеска сознания, в нём невозможно течение времени, так как просто некому его фиксировать, сознавать, ощущать. Без сравнения положения тел в настоящем мгновении с положением тел во мгновении предыдущем – то есть без участия памяти, разума – времени нет. Также нет времени и для чистого субъекта внеположного миру, так как без мира нет ни тел, ни движения, ни перемен и нечего сравнивать, измерять, воспринимать. То есть время возникает именно там, где возникает мыслитель и мыслимое, – оно появляется вместе с ними, сопутствует им. Изначальна ли двоица мыслитель и мыслимое или же что-то существует и прежде неё? Иными словами, существует ли время всегда или каким-нибудь образом появилось, имеет начало?

      Вернёмся снова к неоплатоникам: Единое, вселенские Ум и Душа – вечное и неизменное. Ум, вторая ипостась Троицы, не создаётся и не рождается Единым, но исходит от него, как свет исходит от солнца. Солнце самодостаточно и вполне может существовать само по себе, в нём не формируется никакой причины, нет никакого замысла порождения света, заботы о нём: свет просто исходит и всё, сам собой. В отличие от самодостаточного солнца, исходящий от него свет, как и Ум, – нечто зависимое: он невозможен без солнца.

      В Уме нет никакой множественности, в том числе нет разделения на субъект и объект, но вместе с тем вся возможная множественность в целостности и изначальном единстве присутствует в нём сразу вся. Ум вечно обращён к Единому, но притом сознаёт и себя, что осуществляется благодаря исходящей от него третьей ипостаси Троицы – мировой Душе, в которой и возникает мыслитель и мыслимое. Мировая Душа есть сама жизнь, вселенская и единая жизнь – das Leben, как иногда называл её Ницше. При этом мировая Душа – не нечто иное по отношению к Уму: она – это логос, мысль, слово Ума.

      Объектом созерцания мировой Души является прежде всего сам Ум, который благодаря этому созерцанию постигает себя. Пока это так, времени нет, только вечность. Но вместе с тем, отворачиваясь от Ума и, соответственно, от Единого, мировая Душа обращается также к объектам вторичным: различая в Уме всё множество прообразов сущих, возможных и невозможных, она