МилЛЕниум. Повесть о настоящем. Книга 5. Татьяна Вячеславовна Иванько

и ухожу с кафедры, – сказал он будто, между прочим.

      После этих слов, я села в кресло и выключила телевизор, мы смотрели «Шестое чувство» от которого меня поташнивало, все эти покойники, так и казалось, что я ощущаю, как от них смердит… Но то, что сказал Кирилл… меня затошнило по-настоящему:

      – То есть как это?.. Ты что… Ты что делаешь?! Как это уходишь?! – я даже руку прижала к губам.

      – Что ж делать, когда ославили меня, всех нас, на всю Москву?! – легко улыбнулся он. Удивительный он, лёгкий солнечный человек. Бросает то, ради чего работал и вообще строил всю свою жизнь, и улыбается так светло, будто в лотерее выиграл и рассказывает мне об этом сейчас. Удивительный человек.

      – Боже мой, Кирюшка… – выдохнула я. – Я сломала тебе жизнь…

      – Ну что ж… Я сломал твою, ты мою… всё правильно, как ещё могло быть? Я плачу, наконец, по счетам. Не всё же тебе… – продолжает улыбаться он.

      – Как же… – я чувствую бессилие. «Всё правильно»… Кирюша, что ж правильно?..

      – Не волнуйся, заработать на жизнь я сумею. Днями в местную больницу иду на должность главного врача и дерматовенеролога заодно. Настоящую живую работу я никогда не забывал, к счастью, все мои научные труды основаны на практике. Так что проживём, Ленуша! – он смеётся. – Да и гонорары от монографий…

      – Да разве я об этом… Что ж ты и не сказал даже, что надумал… – он не понимает, я совсем не о деньгах сокрушаюсь, он ученый, и он бросает науку…

      – А ты… разочарована, да? – он вдруг перестал улыбаться, сразу как-то меняясь, строжея лицом, будто вглядываясь в меня. – В постель ложилась с академиком московским, а встала с деревенским докторишкой?

      Меня всё же вывернуло. Вернувшись из ванной в комнату, я сказала, остановившись в дверях:

      – Ты, Кирилл Иваныч… не о том ты… «Ложилась, встала»… разве обо мне речь сейчас? Ты же… ты всю жизнь на кафедре, ты учёный… С тоски не помрёшь, а?

      Он подошёл ко мне, притянул к себе, улыбаясь, тучи уходят с лица:

      – Ты… не пугай меня, Лена, я ведь… – он коснулся пальцами моего лица, улыбаясь, – знаю тебя вроде, а вдруг…

      – О-т дурила!.. – засмеялась я, качая головой. – Коне-ечно, – дурачась, я гнусавлю и растягиваю слова, – соблазнял московской квартирой, понимаешь ли, статусом академическим, зарплатой, связями, а теперь сам в примаки ко мне в деревню! – прыснула я, Кирилл уже знал, что дом этот теперь мой, тоже засмеялся, окончательно развеялось напряжение. Он обнял меня. Прижался лицом к моей голове, целуя мои волосы:

      – Ленуша, пожениться надо, пару месяцев и живот будет видно, а мы… – тихо сказал Кирилл.

      Я прячу лицо, обнимая его… пожениться… Кирюша…Кирюшенька… Милый… Я счастлива, пока не думаю ни о чём. А беременность очень способствует этой мысленной вялости. Мои мысли все о ребёнке, ещё о Митюшке, о том, как и где, поставить вторую кроватку, что купить малышу, а что от Митюши будет кстати… Кирюша, милый, зачем ты опять возвращаешь в мои мысли Лёню, запертого в темницу в глубинах, самых тайных глубинах моей души. Мне больно