Марионетки за ширмой. Ли Льеж

спросила она.

      – Нет, спасибо.

      И вот что было странно: раньше в видениях мне никогда не приходилось пить или есть. Запахи и звуки порой бывали громкими, но вкусовых ощущений я не испытывал ни разу. Вода, которая лилась мне в горло, казалась настоящей и по-настоящему утоляла жажду. Но ведь это значило…

      – Как я сюда попал? – Наконец, задал я тот вопрос, который должен был задать с самого начала.

      Юноша пожал плечами, будто я спрашивал о какой-то ерунде.

      – Мы тебя перенесли.

      – Перенесли? На носилках? – не понял я.

      – Не, – снова хмыкнула его сестрица, – просто так. Скажи спасибо, что пижама на тебе осталась, а то мы всерьёз думали, что свалишься ты тут перед нами нагишом!

      И они оба принялись хохотать, повторяя на разные лады: «нагишом!», «ой, не могу, умора!», «представляешь, нагишом!»

      Отсмеявшись, близнецы вновь уставились на меня своими блестящими круглыми глазами.

      – А ведь получилось! – с какой-то непонятной гордостью произнесла девушка. – Получилось! А ты боялся, что…

      – …это ты боялась!

      – …что его, там, разломает в пути, и придёт к нам одна голова…

      – … голова – это ещё в лучшем случае!

      – … Да, а то и печёнка с селезёнкой, да лоскут кожи. Вот жуть-то была бы!

      – Да брось, Куница бы не допустил! – прервал сестру Жан.

      Куница.

      Я осторожно взялся обеими руками за голову и потёр виски.

      Куница.

      Это такой хищный лесной зверёк.

      И ещё это прозвище. Или имя. Имя одного человека, который…

      – Куница? – переспросил я.

      – Куница, – снова обратив на меня внимание, кивнул паренёк, – он тебя знает, а ты его.

      – А вдруг не знает? – снова вмешалась девушка. – Или не помнит?

      Жан не успел ответить. Заскрипела дверь, впуская пришельца. В просторное помещение амбара ворвалась широкая струя холодного ночного воздуха, всколыхнувшая пламя в фонаре и обдавшая меня ледяным дуновением. Я невольно поджал под себя ноги в больничных туфлях.

      – Всё хорошо? – спросил знакомый, хоть и успевший забыться голос.

      Впрочем, теперь этот голос стал гуще, глубже… мужественней… Четыре года прошло, а я узнал его сразу, как услышал.

      – Всё прекрасно! – весело откликнулась Жанна.

      – Умственные способности в порядке! – важно заявил её братец и добавил: – Все конечности на месте. Даже пижама уцелела.

      – И он ничего себе не расшиб! – Подхватила Жанна. – Кажется.

      – Я сам посмотрю, – отозвался вошедший Куница, ибо это, конечно, был он.

      За минувшие с нашей последней встречи годы он стал выше и выглядел теперь гораздо взрослее. Его лицо лишилось последних признаков «детскости» и стало резким, с глубокими тенями возле линии носа. Подле губ появились скептические морщинки, брови стали гуще и почти срослись на переносице. Густые тёмные волосы он теперь убирал в низкий хвост на затылке, а ещё на нём было почти такое же