Марионетки за ширмой. Ли Льеж

и больше. Я не понимал, почему Томсоны прощают им все эти выходки, а Куница никак не реагирует.

      Наконец, все расселись. Мне досталось место между Жанной и Эммой, близнецы, ревниво поглядывая друг на друга, сели по обеим сторонам от Куницы, мистер Томсон пристроился рядом с Жаном, а оставшееся место рядом с дверью на кухню заняла хозяйка. Правда, она то и дело вскакивала и бросалась на кухню, словно боялась, что без её присутствия там обязательно что-то сгорит или взорвётся.

      Салат показался мне очень странным: в нём были кислые яблоки, репа и сельдерей. Есть такую диковинную смесь саму по себе было невозможно, но я с удивлением заметил, что свежий кислый вкус овощей отлично оттеняет сладковатое, сытное жаркое.

      – Какой необычный картофель, – вежливо заметил я.

      – Это ямс, – подмигнул мне хозяин, одновременно засовывая в рот огромную деревянную ложку с куском мяса в ней. – Наш польский друг никогда не пробовал ямса, представляешь, Полли?

      – Роберт, сначала прожуй, потом говори, – строго ответила ему супруга, подвигая ко мне соусник с густой мясной подливой.

      – Объедение просто! – вставил Жан, дёргая соусник так, что несколько капель подливы упали на белоснежную скатерть. – Миссис Томсон, вы лучшая кухарка в мире!

      И пока я с ужасом смотрел на жирные капли, расползающиеся по белому хлопку, хозяйка зарумянилась от удовольствия и ущипнула Жана за щёку.

      Да, здешняя свобода нравов могла повергнуть в шок любого блюстителя традиций.

      – Между прочим, мой дед тоже был из Варшавы! – ни с того ни с сего заговорил Томсон, проглотив свой кусок тушёной говядины. – Так что мы с тобой в некотором смысле земляки, – и он подмигнул мне.

      Я вздохнул.

      – Мистер Томсон, я никогда не был в Варшаве. Я родился недалеко от Злондона.

      – Вот оно что! – несказанно удивился хозяин. – А моя Полли шведка. Правда, Полли?

      – Я американка, – хозяйка оглядывала стол и гостей так пристально, будто боялась, что кто-то нарочно решил остаться голодным. – Ту Швецию я и не помню совсем, мне было пять лет, когда мы уехали.

      – Вот. Здесь кого только нет! – снова подмигнул мне хозяин. – Так что ты не смущайся, малыш. Если уж даже Мартин не смущается…

      – Кто? – удивлённо переспросил я.

      – Ну Мартин [1], – хозяин подбородком указал на молчаливого Куницу. – Ты только посмотри на него – он же вылитый индеец!

      Я перевёл взгляд на Куницу. Он совершенно спокойно поглощал жареную кукурузу.

      [1] Английские слова Martin (имя) и Marten (куница) созвучны.

      – Мы тоже индейцы! – влезла в разговор Жанна.

      – Нет, а вы совсем не похожи, – отмахнулся хозяин. – Разве индейцы такие бывают?

      – Пожалуйста, давайте не будем за столом говорить об индейцах! – повысила голос хозяйка. – Бен, расскажите лучше о себе. Как вам понравился наш Нью-Ковентри? Как вам вообще страна?

      Я снова покосился на Куницу, но он сделал вид, что ничего особенного не происходит.

      – Ну,