Нечаянный Роман. Надежда Семенова

ты так сильно думаешь? – Отец обвел кухню жестом хлебосольного хозяина и доброго царя. – Поделись с родными.

      Наталья подозрительно прищурила глаз, вопросительно насторожилось дуло зрачка. Обнесло синим бледные мамины губы, рванулась к груди рука.

      Женя откашлялась.

      Побелели на прижатой к груди маминой руке пальцы, она умоляюще замотала головой. На Натальином лице надулись и опали сердитые ноздри. Папа отхлебнул чай, почмокал губами и потянулся к тарелке с овсяным печеньем. Мама оторвала руку от сердца, потянулась через стол и подвинула ему тарелку. Папа собрал губы в куриную попку и стал взглядом выбирать печенье. Не ты, и не ты, может быть, ты, или ты, просигналили брови.

      Женя решила выдохнуть все разом, чтобы сразу отрезать путь к отступлению. Она и так слишком долго откладывала. Каникулы проскочили как один длинный, кошмарный сон. Жаль, что пробуждение пришлось на отцовский день рождения. Хорош подарочек, нечего сказать.

      – Я беременна, – сказала она.

      Отец побагровел и открыл рот. Он силился что-то сказать, но не мог. Бледная мама застыла как изваяние, зажав рот тыльной стороной ладони. На мамином переднике, на грудном кармашке в виде яблока, отчетливо виднелся белый след, словно невидимая белая рука ухватила маму за сердце.

      Тишина была такой пронзительной, что стало слышно, как лопаются пузырьки слюны в уголках разверстого рта отца.

      Или, может быть, это лопались сосуды в его больном сердце.

      От Натальиного визга заложило в ушах. – Нет, – прокричала она, – не-е-е-ет!

      С безумным лицом, потрясая сложенными в кулаки руками, сестра стала обходить стол. Вдруг почудилось, что, если Наталья споткнется, она не просто упадет, а разлетится вдребезги.

      Женя встала из-за стола.

      Наталья подошла к Жене, размахнулась и ударила ее по лицу, в последнюю секунду разжав кулак. Удар прозвучал звонко, будто мама шлепнула ладонью по пельменному тесту.

      – Аборт, – выдохнула Наталья, – ты можешь сделать аборт.

      – Ната, – жалобно сказала мама.

      Женя потрогала щеку, не чувствуя никакой боли. Вместо нее внутри проснулся крошечный упрямый огонек, осветив ровным, ясным светом решимость, которой еще мгновение назад не было в помине.

      – Я буду рожать, – сказала Женя.

      Наталья дернулась и отступила, держа на отлете руку, нанесшую удар.

      Охнула и мягко осела на стул мама.

      Оскал на лице отца стал походить на звериный.

      – Дрянь, – сказал он, – гулящая девка. В деревне таким ворота дегтем мазали.

      Мама сложила ладонь в умоляющем жесте.

      Отец вскочил из-за стола и стал ходить взад-вперед, под сердитыми шагами жалобно заскрипел пол.

      Наталья перестала мотать головой и ухватила себя за левый глаз. Под скрюченными в когти пальцами задергался, замигал плачущий глаз.

      – Твое воспитание, – отец навис над бессильно откинувшейся на стул мамой, – долиберальничалась. Слава богу, гостей не позвали. Позор был бы на весь трест!

      Отец