Спастись от опасных мужчин. Сол Лелчек

тебе нужно завести новых друзей.

      Он ходил вокруг, полный любопытства.

      – Проигрыватель для пластинок… нет телевизора… выходит, ты не шутила, когда намекнула, что тебе не по душе новые технологии.

      Он остановился у книжного шкафа.

      – Кто этот парень? На фотографии.

      Я посмотрела в ту сторону.

      – Мой брат Брэндон.

      Мы двое. Много лет назад мы стояли вместе на вершине горы Тэм, и внизу простирался великолепный калифорнийский пейзаж. Синева Залива, зелень тысяч акров лесов. Только мы двое, потные, улыбающиеся, в солнечных очках и футболках без рукавов, такие гордые, будто покорили Эверест. Глаза брата ясны и блестящи.

      – А здесь – это ваши родители? Милое фото.

      Я прикусила губу. Залпом выпила остаток мартини.

      – Спасибо.

      Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, какую фотографию он имеет в виду. Ту, где мы все четверо стоим на пляже в Болинасе. За нами виден океан. Мать – белокурая, стройная, гибкая, загорелая, в лифчике от бикини и шортах: джинсы после отрезания штанин. Отец с длинными черными тронутыми проседью волосами, бородой и обнаженной грудью, одетый в нелепые шорты в горошек. Все мы – четверо.

      – Вы выглядите очень сплоченной семьей. Тебе повезло.

      Мы сели за небольшой стол.

      Он осторожно положил ломтик сыра на крекер.

      – Так ты работаешь в книжном магазине?

      – Вообще-то я владелица книжного магазина.

      Он изумился:

      – Ты полна сюрпризов. А какого именно?

      – «Зловредной сороки» на Телеграф-авеню.

      Он кивнул:

      – Я там бывал. А откуда ты взяла такое название?

      – Из первой книги, которую мне случилось продать, «Холодного дома». Один из его персонажей, дедушка Смоллуид, использовал это выражение в качестве бранного. Мне оно всегда нравилось. А откуда ты сам? – сменила я тему разговора.

      – Из маленького городка неподалеку от Боузмена. Я окончил Университет Монтаны, получив от него денежную дотацию на обучение, хотя мои родители совсем не хотели, чтобы я получил высшее образование. Они думали, что это превратит меня в гея, коммуниста или, что еще хуже, либерала. Я познакомился там с несколькими преподавателями, которые меня очень поддерживали, потом мне крупно повезло, и я очутился здесь, в Калифорнийском университете. Мне выплачивают такую высокую стипендию, что даже не верится. Более двадцати тысяч в год за то, что я учусь в магистратуре и преподаю.

      Я подумала о конверте с двадцатью тысячами. Сумма, равная его годовому содержанию. Но мне не хотелось думать ни о Ганне, ни о странном телефонном звонке или о работе, за которую я взялась, руководствуясь мотивами не менее мутными, чем какой-нибудь сок холодного отжима. Только не сейчас. Не в этот вечер. Послышался мощный гудок, мимо промчался поезд, и квартира слегка затряслась. По шуму я определила, что это не пассажирский, а товарняк. Я уже привыкла к поездам и не имела ничего против них.

      Когда шум стих, я сказала:

      – Я начинаю готовить ужин.

      – А