Право на инженерную деятельность они имели почти наравне с мужчинами: почти – потому, что какие-то ограничения все же были, и именно по этому поводу некоторые активистки курсов ходили скандалить в Государственную Думу. Мама сразу после окончания поступила на службу в студию архитектора Шмидта. Она свободно владела французским и немецким языками, прекрасно рисовала и вполне владела, кажется, своим ремеслом. Отец познакомился с нею в поезде Петербург-Териоки; случайное знакомство сыграло очень важную роль в жизни и чувствах отца. В матери он увидел особу нового типа, свободную женщину, достойную почитания. По рассказам отца, когда они, катаясь на лодке, попали в сильную бурю, мама моя «не визжала и не падала в обморок»… Вероятно, роман моих родителей объясняется гораздо проще и естественнее: отец был совершенно неискушенным в амурных делах скромным молодым человеком, а мама – красива и молода. До этого он избегал общества вообще и, в частности, того, которое собиралось у них в доме, в том числе и девушек своего возраста. Все они виделись ему совершенно чужими, он не находил с ними никаких общих интересов, все в них казалось ему суетным и узким. Он был, как я уже упоминала, очень скромен и не стремился «обличать нравы», но несомненно, судя по его рассказам, у него было чувство пренебрежения к «буржуазному обществу». В ранней юности на него сильное впечатление произвел Писарев, особенно его «Крушение эстетики». Идеи нигилизма, стремление к упрощению жизни и привычек под эгидой высоких целей, установление социального равенства – были лейтмотивом психологии отца в его юности и молодости. Кроме того, он считал себя некрасивым и неинтересным, полагая, что ничем не сможет заинтересовать женщину. Впрочем, эти мысли не тяготили его, и он не видел в этом трагедии – он пришел к такому выводу и остался спокоен. И действительно, внешне он, как мне рассказывали другие, выглядел «непрезентабельно»: большой, сильный, небрежный в манерах, в потрепанной университетской тужурке, в университет ходил пешком, никогда не пользуясь отцовскими выездами, и выглядел обычным, даже нуждающимся студентом; многие, оказывается, таким его и считали.
После свадьбы родители уехали за границу, совершили большое путешествие по Греции, Италии и Египту, т. е. были там, куда ездят смотреть чудеса зодчества, ваяния и живописи. По возвращении они стали жить отдельно от своих родителей, в большой квартире в бельэтаже дома на Греческом проспекте, там, где потом родилась я, мои братья, мои дети… У родителей было много комнат и много прислуги… Отец стал с покорностью хорошо одеваться, ездить в оперу, в гости, «с визитами». Увы, бедному моему отцу брак этот не принес счастья, иллюзии быстро рухнули под тяжеловесностью «правил хорошего тона» во всем, при полном отсутствии интереса к живой жизни, к продвижению на пути познания. Фактор образованности есть просто осведомленность и умение разного толка, но никак не культура в ее высоком возвышающем смысле.
Очень скоро родились дети – самая старшая я, потом два сына, Всеволод и Святослав.
Война
