Дни нашей войны, или В поисках чудовищ. Тат твам аси. олег васанта

Такая… Она прошла совсем рядом со мной и… вышла за калитку. Даже не посмотрев на меня. И, конечно же, ничего не сказав. Она будто вообще нас не видела.

      Повернувшись к тоже несколько обалдевшему Тьену, я вдруг осознал, что у меня, кажется, опять получается дышать. Хотя бы это было неплохо. Место под левой лопаткой, правда, теперь жгло болью, но на ощупь – вроде ничего серьезного. Возможно, даже все ребра целые.

      – Пойдем, – показал я Тьену. Поднявшись на ноги, Тьен все же немного помог мне, я взял у него свой заплечный мешок – это им, как подтвердил Тьен, бросил в меня Варг, исчезнувший с приятелями сразу же после моего падения, и мы пошли домой. Лишь когда мы расставались на перекрестке – мой путь вел влево, а Тьену нужно было идти направо, он поднял руки и сделал несколько жестов: «Ты будешь мстить Варгу?» – спросил он.

      «Не знаю», – показал я. Он понимающе кивнул.

      «Странная эта новенькая… да?», – вдруг добавил он. Я пожал плечами с деланным безразличием. Мне почему-то ни с кем не хотелось обсуждать ее, даже с Тьеном.

      2.

      Стоя в своей комнате перед зеркалом я кривлялся, пытаясь состроить наиболее страшную мину – эта привычка осталась у меня со времен Принятия молчания. Впрочем, это уже давно не было так забавно – просто глупая привычка, – я задернул серые занавески и вернулся за письменный стол. Интересно, каким окажется мой голос в тот день, когда снимут нити? Мне будет шестнадцать… еще целых три года… Если не произойдет ничего неожиданного, ничего такого из-за чего их могут снять раньше…

      Протянув руку к тюбику с пастой-десертом и засунув трубочку в угол рта, я взял планшет.

      «Л-8» – литература за восьмой год, – начертил я пальцем на экране. Учебный планшет послушно стал книгой по литературе за следующий год – первый из старших классов. Я открыл самое начало предисловия, нашел место, где остановился в прошлый раз, и стал читать дальше:

      Вырываясь за рамки

      «…почти во все времена их недооценивали, зачастую считая просто развлекателями или оторванными от реальности выдумщиками. На самом же деле, жизнь поэтов и писателей удивительна, опасна и полна приключений! Просто это приключения духа, воображения и разума. Настоящий писатель должен не только открыть внутри себя что-то до этого невидимое и не осознаваемое, что-то потаенное и поэтому столь притягательное, но и суметь описать это. Нащупывая это новое, он выходит за рамки обыденного и, так же, как и ученый, зачастую оказывается один на один с Неизвестным. Только, в случае писателя, оно таится внутри. И если человек способен вынести это нечто наружу, оставить отпечатки своей души на белых листах бумаги – то он действительно хорош. Он – настоящий поэт и провидец.

      Когда-то, в древние времена люди понимали это, например, в германо-скандинавской мифологии можно обнаружить легенду о похищении Одином меда поэзии…»

      Я нажал на ссылку и прочел появившийся