Храм любви. Книга 3. Шаг в бездну. Виктор Иванович Девера

из партнеров отдается целиком, он может сломать любую стену, выстроенную другим человеком, насколько крепкой бы она ни была, считал он. Своим актом самоотдачи он призывал ее к взаимности и доверию. Однако его сексуальная энергия не передавалась ей и не возбуждала в каждом волоске его тела обратной энергии. Совместного ни кожного, ни душевного дыхания так и не появилось, как и совместной эмоциональной территории счастья. Телесный конфликт, как всегда, порождал душевный.

      Как-то у нее в сексуальной близости даже в сердцах вырвалось: «Скорее бы ты атрофировался», и это камнем упало на его сердце. Чувствуя отсутствие взаимности, он тоже остыл, перестал дарить ей ласки и домогаться взаимности, требуя выполнения супружеских обязанностей. В какое-то время он, требуя от нее ласки в постели, услышал: «Что, тебе и душу еще надо? А если я не умею любить?!» Он посмотрел на нее и как отрезал: «Ничего мне от тебя не нужно». На ее грубость стал отвечать еще большей грубостью, и это ее остановило от дерзости. Его солдафонские, как она выражалась, шутки и привычки необтесанного мужлана ей не только не нравились, но и вызывали раздражение. Первое время она делала замечания, потом стала сравнивать его с плебеем. а себя относила к королевским кровям, стараясь хоть этим как-то его перевоспитать. По характеру она была очень сдержанной и высокомерной женщиной. Ему за такие удары по сознанию хотелось врезать ей по зубам, чтобы заставить ее перестать щетиниться, но это не было его принципом, так как зарекся в детстве не трогать женщин. Он видел, как отец издевался над матерью и им в детстве, и насилие над женщиной стало в его сознании непрощенным грехом. Ласковое произношение имени и отношения все-таки стали сухими. Она замкнулась в себе. Оставаясь наедине друг с другом, они практически не находили общих тем для бесед и общения, кроме как о необходимых покупках и заботах по дому.

      Через некоторое время она установила ему отдельную кровать, и он к ней совсем потерял сексуальные желания. Их семья стала просто кооперативом по выращиванию детей и ведению совместного хозяйства, где обязанности заменили чувства, и семейная необходимость с повседневными заботами быта заменила любовь. Есть известная мудрость жизни: «Если фригидная жена потеряла способность или не может дарить нежность и ласку, то должна готовиться к тому, что эту радость ему предоставит другая».

      Жену, похоже, устраивало даже такое положение их отношений. Она старалась только сохранять отца детям. Он исправно приносил деньги в пределах необходимых материальных потребностей семьи, и когда жена требовала большего, он отвечал, что большего надо заслужить, намекая как бы на ее невнимание к нему и фригидность.

      Он жил своей непонятной ей жизнью, она – своей. Летом они жили на разных дачах. Потеряв душевные интересы, они, по сути, стали коммунальными соседями, и даже квартира, в которой они жили, казалась ему чужой, не вызывая у него должной мужской заботы.

      Как-то,