Город Мёртвых. Светлана Яковлева

и дурачились в темноте. Мне было так приятно и легко находится с ним рядом, а когда затихла музыка, всё словно оборвалось и повисла тишина, подобная этой. Но сегодня тишина была куда страшнее. В той мы разговаривая укладывались спать и Том постоянно шутил, мы легли рядом, потому что за весь вечер так и не смогли наговориться. Я не помню, кто уснул первым, но помню, что страшно не было. А вот сейчас было страшно. И неловко. В сегодняшней тишине не было лёгкости. Тишина была не вокруг, а между нами.

      – Между нами тишина, – робко улыбнулась я, как бы извиняясь.

      Том неопределённо хмыкнул:

      – Скорее недосказанность.

      Стенсбери, что-то осмыслив, решительно сделал шаг по направлению ко мне. Я же, только заметив это, дёрнулась назад.

      – Не подходи ближе, – решительно предупредила я, совершенно не понимая, что у него на уме.

      Проигнорировав мои слова, Том всё же приблизился, оттеснив меня к шкафу.

      – Не беспокойся, ближе чем этим утром я к тебе не буду, – вкрадчиво объяснил англичанин.

      Он безрезультатно попытался усмирить нависшую мне на лицо влажную паутину волос и со снисходительной ухмылкой сдался.

      – Знаешь, – тихо сказал он, тщетно пытаясь заглянуть мне в глаза, – в любой другой ситуации я бы промолчал и пустил всё на самотёк. Притворился, что ничего не почувствовал и ничего не помню. Но не сейчас. Не здесь. И не с тобой.

      Я жадно слушала каждое его слово, но уже давно решила, что ни в коем случае не скажу ему правды. А я была очень упёртой в своих решениях.

      – Пожалуйста, скажи мне, почему ты это сделала? Это важно.

      О, это была настоящая пытка! Во мне всколыхнулось недовольное животное, которое требовало сиюминутных действий. С трудом удерживая свой острый язык, я пыталась подобрать слова для ответа, которые звучали бы невиннее всего. К сожалению, подобных слов практически не находилось. Вообще, английский достаточно прямолинейный язык…

      – Ты красивый, когда спишь, – вырвалось у меня наобум, и я сама тут же пришла в ужас от сказанного.

      Моё лицо исказила жуткая гримаса отчаяния – хорошо, что я отвернулась и мой собеседник этого не увидел. «Что?! – в ужасе думала я, – Что за хрень я сказала?!». Но слово, как известно, не воробей.

      – Эмм… – Том очевидно смутился и впал в ступор. – Это мило. Спасибо.

      Не дождавшись ничего более убедительного, он отстал от меня, прошёлся до дивана и сел. Некоторое время он просто смотрел перед собой, после устремил взгляд полный недоумения на меня. Я по-прежнему стояла, подпирая дверцу шкафа и молчала, стараясь не забиться в истерике прямо в его присутствии.

      – Так сколько тебе лет, говоришь? – неуверенно уточнил Стенсбери.

      Чёрт возьми, от его укоризненного взгляда, мне действительно впору было выйти в окно!

      – Впрочем, не важно. Чувствую, ты всё равно не скажешь мне всей правды, – Том словно отмахнулся от какой-то навязчивой мысли и натянуто улыбнулся. – Давай договоримся так, с этого дня мы спим раздельно, ладно? Чтобы не… мешать друг другу спать. Что скажешь?

      Я не в силах была ответить ему и сдержанно