Записки из подвала, или Дневник практичной женщины. Повести, рассказы, притчи. Наталья Стремитина

Единственное чувство, которое она вынесла из первого брака, – ненависть к конкретно взятому индивиду, который хотел использовать её в качестве бессловесной рабыни.

      В отличие от рояля, «подобрала» мужа вполне реальная женщина-инженер, которая нашла в нём то, чего Женьке найти не удалось.

* * *

      Новый рояль излагал свои мысли вполне пристойным музыкальным языком, разве что требовал частой настройки, ибо не держал строй музыкальной души и звук «расплывался» под напором новой для него эпохи.

      Женька закрывает плотнее обитую дерматином дверь, однако желание тишины иллюзорно – кухонный мир врывается в её комнату воплями соседок, а громогласные монологи дяди Бори – это своего рода театр одного актёра, причём, не лишённого таланта. В Древней Греции он, наверно, смог бы стать знаменитым. Но, увы, при социализме возможности каждой личности менять профессию и плавно переходить от бухгалтера к философу были почти не реальны.

      Итак, Женька садится на трёхногую табуретку – столярный шедевр отца, наследство не слишком удобное, но доказательство многих способностей родителя-инженера – достояние или тяжёлая каторга всеумения.

      Наконец тишина. Женька настраивается, целый день её преследовала одна мысль, нужно вспомнить. Что-то по поводу…

      В дверь стучат:

      – Женя, ты дома? Помоги!

      «Моих соседок никаким кружком «Нет дома» не отпугнёшь. Двигаться не хочется, но голос Марии Степановны энергично-молящий. К тому же, я догадываюсь, в чём дело».

      – Что, опять? – выглядывает Женя за дверь в надежде, что ошиблась.

      – Да, он там. Поможешь?

      «Попробуй вам не помоги, вы и дверь выломаете», – думает Женя и выходит из комнаты.

      Мы спускаемся вниз по лестнице и видим привычную картину: муженёк Марии Степановны лежит на пороге, запрокинув голову. Шляпа валяется в стороне.

      – Совсем немножко не дошёл, – говорю я, будто ритуал доставки соседского мужа – приятное для меня дело. – Я беру за плечи, а вы за ноги, – говорю деловым тоном, не терпящим возражений, хоть здесь у меня есть выбор.

      Маленький щупленький дядя Боря совершенно безучастен к нашим манипуляциям – он пьян до бесчувствия. Мне кажется, он нам доверяет своё уже немолодое тело.

      В молодости он был, говорят, вполне культурным человеком, работал старшим экономистом на большом заводе, потом что-то случилось, и в разговоре появляется вскользь слово: «проворовался». Однако не настолько, чтобы попасть в тюрьму, его всего лишь перевели в кочегарку. Постепенно он из полуинтеллигента превратился в простого работягу, перестал приходить на работу в чистых рубашках, почему-то заговорил басом, мешая свою прежнюю речь с непристойной бранью, как бы попадал в водовороты непривычных выражений, взялся за унылое занятие одинокого выпивохи. С женой Марией они развелись давно, но жилищный кризис принуждает их жить в одной комнате.

      Мария Степановна не догадывается, почему я помогаю ей в нелёгком ремесле жены алкоголика.