Записки из подвала, или Дневник практичной женщины. Повести, рассказы, притчи. Наталья Стремитина

в шумном большом городе человек одновременно одинок и ощущает себя в толпе, причастным сотням людей, их лицам, заботам, радостям и волнениям. Город порождает обособленность, но и излечивает от неё тех, кто умеет наслаждаться богатствами культуры, кто бежит от одиночества в театр, консерваторию, кто знает и любит проникновенную тишину музеев.

      Женька понимала эту тишину, жадно впитывала, но особенно была привержена музеям Пушкина на Волхонке и в Хрущёвском переулке и часто бывала в музыкальных салонах Москвы – в квартире Гольденвейзера и в доме Скрябина. Именно в них она испытала вечную радость, не омрачённую ничем, воспитала в себе пристальное внимание ко всему происходящему и спасалась от житейских бурь, обманов и разочарований.

      Слово в маленьком уютном зале музея Пушкина было живым, всемогущим и будто только для тебя, оно прилетало из другого века, останавливало течение обыденной жизни и начинало другую жизнь, неподвластную времени, – жизнь поэзии и музыки.

      Молодые и зрелые научные сотрудницы музея имени Поэта были не от мира сего. Маленькая зарплата возвышала их над житейскими проблемами, а Женька организовывала литературно-музыкальные концерты под руководством Анны Соломоновны Фрумкиной: ездила по школам – собирала публику, ходила в типографию, дарила трёшку директору, чтобы печатал «дешёвый музейный заказ», пила красное вино вместе с толстыми и весёлыми наборщицами, которые прочили её в «любовницы» директора. Над этой легендой Женька от души смеялась, бегала с цветами из музейного сада к самому Дмитрию Журавлёву: в общем, была младшим сотрудником на побегушках за 62 рубля 50 копеек.

      Этот давний опыт сослужит ей неоценимую службу через много лет в другой стране, при иных обстоятельствах, когда она, будто заразившись страшной болезнью приобщить всех к прекрасному, будет посылать приглашения, составлять афиши, искать залы, радоваться и восхищаться таланту в людях, и станет хозяйкой своего музыкально-литературного салона.

* * *

      Лестница, ведущая в зал с колоннами в музее Пушкина на Волхонке, однажды привела Женьку к настоящему прозрению – она поняла, что может творить настоящий художник с теми, кто умеет видеть. Картины Ван Гога причинили ей сильную физическую боль, она словно пропустила через себя отчаяние этого бедного идеалиста, который находил сочувствие только у почтальонов.

      Какая сумасшедшая страсть заставляла его искать верный колорит для своих простых и гениальных картин? Может быть, это Послание было предназначено персонально ей? Учиться видеть, страдать и оживлять мёртвую натуру Словом или Мелодией?

* * *

      Женька с детства впитала суету и шум города, да, именно большой город воспитал её: сделал глаза зорче и внимательней к тысячам вещей, что двигались или стояли на месте, живые или каменные изваяния, враждебные или равнодушные. Женька жила взахлёб, умирая от жажды нового… Постоянное напряжение требовалось для того, чтобы пробираться в потоке машин и людей, и постепенно состояние