Воскресни за 40 дней. Медина Мирай

ответ девушка обняла отца и забрала у него пакеты.

      Папа Алексиса был крепким мужчиной с зачесанными назад светлыми волосами, идеально выбритым подбородком, яркими голубыми глазами и выразительными скулами. На вид ему примерно сорок пять, не больше, но черный шелковый костюм скостил года три.

      – Ну, здравствуй, сын.

      Широкой сильной рукой мужчина отодвинул стул и сел напротив Алексиса. Я с интересом стал наблюдать за отношениями отца и сына.

      – Зачем ты приехал? – Алексис даже не поднял голову, чтобы посмотреть на папу.

      Тот озадаченно сложил руки.

      – Хотел увидеть вас.

      – Целый год нормально сидел в Амстердаме, а тут неожиданно захотел?

      – Не разговаривай так с… – только начала Мона, но отец молча прервал ее взмахом руки.

      Он выпрямил спину и прочистил горло.

      – Послушайте, вы уже год живете здесь одни. Вернее, Мона и раньше жила, она уже взрослая. А вот ты, Алексис, еще несовершеннолетний. Ты должен жить со мной…

      – Я ничего тебе не должен после того, что ты сделал.

      – Ты ведь понимаешь, что это был несчастный случай. Нельзя же всегда жить прошлым.

      – А ты понимаешь, что этого можно было избежать? – Алексис повысил голос, но отец продолжал говорить все так же спокойно.

      – Я не заставляю навсегда уезжать из Фризенвейна, просто в Амстердаме смогу дать тебе достойное образование. Я приглядел тут участок для ведения бизнеса. Это мой подарок на твое восемнадцатилетие. К тому моменту, как это место обустроят, ты повзрослеешь и прочувствуешь вкус работы. Тогда и переедешь обратно.

      – А ты не слышал, что дарить подарки заранее нельзя?

      – Все будет оформлено на тебя в день рождения. Сразу после завтрака, хочешь того или нет, я отвезу тебя туда.

      Вены на шее Алексиса вздулись от злости. Он вцепился в край стола, словно собираясь опрокинуть его на отца. Мона поставила разогретую пиццу, салат, молоко и сэндвичи. Отец поблагодарил дочь и положил себе всего понемногу.

      – Ешь, почему ты сидишь? – спросил он заботливо.

      – Да пошел ты!

      Он выскочил из-за стола и, не оглядываясь, убежал. Мужчина так и остался сидеть с поднятой вилкой.

      Алексис лежал на кровати в своей комнате, уткнувшись лицом в большую мягкую подушку, и этим напоминал мне диснеевскую принцессу. Я начал разглядывать комнату: разбросанные диски, книги, одежда, рваные плакаты на стенах, куски которых валялись на полу; задернутые шторы и неубранная постель. Комната настоящего меланхолика. Просто в голове не укладывалось: меланхолия и Алексис.

      – У тебя такой бардак.

      – Ну, спасибо, Капитан Очевидность.

      Он отвернулся.

      Из-за беспорядка я не мог усидеть на месте: мысли метались, и ни одну из них было не поймать. Моя мама говорила: что у человека в комнате, то у него и на душе. Но это было правдой лишь отчасти. В моей комнате всегда царил порядок, но в душе властвовал хаос.

      Я начал раскладывать все по местам. По крайней мере, поднимать вещи с пола. Здесь были и школьные учебники,