Одержимая страстью. Юлия Рябинина

деть за спинами коллег.

      – О, боже мой, он великолепен, – вздыхает томно Катя, и я, вся подобравшись, облокачиваюсь на плечо подруги и залезаю на стул.

      – О, господи, – закрываю рот рукой, что бы удержать рвущийся наружу восторженный крик.

      – О, да, он ходячий секс, – слышатся со всех сторон голоса коллег.

      А тем временем на сцене творилось что-то невообразимое. Наш босс Глеб Сергеевич в откровенном наряде египетского фараона выплясывал эротические танцы. Белоснежная повязка, отороченная золотой вышивкой на бедрах, держалась так низко, что можно было увидеть темную полоску над пояском, а идеальный пресс с шестью кубиками двигался в такт восточной музыке, демонстрируя перекаты мышц совершенного тела.

      – О, господи, – в груди стало жарко, а во рту – сухо, – мне срочно нужно выпить.

      – Ленка смотри, смотри, что он делает, – снова толкает меня Екатерина, и я резко выпрямляюсь на стуле.

      Меня накрывает единовременный стон женской половины нашего коллектива, и, что самое смешное, этот стон вырывается и из моего рта, когда босс, выливает себе на грудь воду и медленно сверху вниз проводит ладонью по всему торсу, останавливаясь на самой грани, чуть не доходя до горячего.

      Я отворачиваюсь на секунду, хватаю первую попавшуюся бутылку и, не различая в темноте, что в руках, делаю большой глоток. В горле тут же вспыхивает пожар, открываю рот и хватаю рваными вдохами воздух. А босс на сцене продолжает творить невероятное, я бы могла сказать сейчас, что он, скорее всего, учится навыкам стриптиза, или они у него имеются, потому что так владеть телом простой смертный точно не может, да и нет у менеджеров среднего звена таких торсов и прессов, коими обладал Глеб Сергеевич. Внизу живота разливается пожар, и глаза начинают слезиться то ли от выпитого алкоголя, то ли от созерцания прекрасного на сцене. Жар пыхнул в лицо, когда понимаю, что хочу босса так, что готова отдаться этому мужчине тут же, на сцене. Вскидываю руки и начинаю махать ладонями себе в лицо, чтобы хоть как-то остудиться.

      – Нет, Ленка, ты видишь это, видишь? – толкает меня снова Катька.

      Я от неожиданности неловко оступаюсь и не удерживаюсь на месте, лечу вниз. Только вот спустя мгновение понимаю, что слишком долго лечу, и что вокруг слишком тихо и темно.

      Резкий толчок.

      – Ну, наконец-то, – делаю мелкий вдох. – Летела что-то долго.

      Мой голос звучит чуть хрипло, и в голове совсем не болит. О, наверное, я все же свалилась в обморок, потому что не чувствовала, как мне на глаза и лоб накладывали повязку.

      – Катя, ты такая заботливая, но мне совсем не больно, и думаю, что повязка – это лишнее, – растягиваю губы в улыбке и поднимаю руку, чтобы содрать ее, но неожиданно чувствую сопротивление. – Что за нахрен, Катя?

      И только тут понимаю, что происходит странное, потому что нет посторонних голосов, да и мой голос совсем не похож на мой. И запахи окружающие тоже странные, наполненные густым ароматом цитрусов и цветов, такого на корпоративе не было.

      – Эй, народ, что происходит? – пытаюсь подавить панические нотки в голосе, когда чувствую, как на запястье сжимаются обручем чьи-то тонкие пальцы. – Снимите эту чертову повязку!

      Быстро хлопаю ресницами в надежде избавиться от пугающего аксессуара на лице, но безрезультатно. Ресницы скользят по гладкой ткани, и она по-прежнему остается на месте. В груди заныло. Страх сжал липкими щупальцами легкие.

      – Снимите повязку, это уже не смешно! – плаксивым голосом заговорила я. – У меня паническая боязнь замкнутого пространства, меня сейчас удар хватит.

      Изо всех сил дергаюсь, и тут же мне на живот ложится большая горячая ладонь. Я затаила дыхание. Я голая? В шоке проглатываю громкий крик, что рвался наружу, и затихаю.

      – Для прислужницы она слишком бойкая, – грудной баритон прокатывается по мне мягкой волной.

      Я непроизвольно хочу свести колени, потому что теперь понимаю, что лежу на твердой поверхности с разведенными в стороны ногами и с захваченными в плен цепких пальцев руками с двух сторон.

      – Она точно приняла настой?

      Тихое мычание в ответ, и я в ужасе осознаю, что меня опоили каким-то дерьмом и теперь хотят совершить с помощью моего тела какой-то обряд. Видимо, именно поэтому я сразу не поняла, что лежу голая на твердой поверхности.

      – Люди, я вас прошу, вы же не хотите неприятностей? – я решила надавить на чувство ответственности, ведь не могли же такое сотворить безголовые люди, и они, скорее всего, должны понимать, что за изнасилование в нашей стране предусмотрено уголовное наказание. – А если вы меня не отпустите, то я вам их устрою.

      «Это что сейчас было? – спрашиваю уже сама себя. – Ты что, Лена, им угрожаешь? Лежа голой невесть где, ты пытаешься им угрожать? Ну, ты точно нездоровая на голову».

      – О чем она бормочет, теридАт [так называют прислужниц принца]? – спрашивает мужской голос, видимо, обращаясь к кому-то.

      «Что значит, бормочу? – тут же хотела спросить обладателя столько проникновенного голоса. – Интересно,