Тысяча девятьсот сотый. Роман-мантра. Алексей Михеев

по телефону про «десятый этаж». Он не был знаком ни с кем оттуда, но понял: плохо соседу или соседке по подъезду. Сам он пока что «скорую» не вызывал…

      Лифт приехал, и женщина – брюнетка с ярко накрашенными губами и пухлым ликом, улыбнувшись и перегородив дорогу старцу, произнесла извиняющимся тоном:

      – Вы на следующем, извините!

      – Мне выше, пустите! – ответил Александр Петрович, и, поколебавшись, ему позволили войти.

      – Вам какой? – спросила брюнетка, нажимая на «десять». Ее коллега, державший большую «выездную» аптечку, молчал.

      – Езжайте, я потом нажму! – махнул рукой старец.

      Двери стали было закрываться, но тут влетел трезвый и злой Яробой. Оттолкнувшись от парня, двери открылись вновь.

      – Нажмите на «третий»! – попросил Семен.

      – Нет! Что мы – всех, что ли, собирать будем?! Вот еще! – возмутилась женщина, нажимая на «десятый». Залезать в лайфпрофиль, дабы выяснять репутацию парня, у медработников времени не было. – Не видите, что ли – «скорая»!

      Пока лифт поднимался на десятый, Яробой тихонько матерился. Бригада «скорой» вышла, Дозин нажал на кнопку «тринадцать».

      – Сука, теперь еще и с тобой ехать! – Ерофеев уже не мог сдерживать свой гнев, лайфпрофиль его передавал бордовый сигнал. – Старый зажившийся комми!

      Левый боковой, влетевший в плечо старца, отбросил его на двери. Пол лифта затрясся. Александр Петрович встал прямо, потер руку – будет синяк. Он промолчал, но понял, что Ерофеев плохо кончит, причем не без некоторой помощи со стороны Александра Петровича.

      А ни о чем не подозревавший Яробой тогда, выйдя на своем этаже и насвистывая «Хорста Весселя», открыл дверь своей квартиры, переоделся, умылся и приготовился отмечать «Перунов день».

      …Дочистив зубы, Дозин взял из комнаты бокал и опять пошел на кухню. Более суток он голодал: ничего не ел, но пил много жидкости. Налив воды, Дозин забрал с собой в комнату стакан с графином. Напившись, старец снова принялся ретроспективно медитировать.

      Глава 3

      Бесценная возможность для хотя бы одностороннего общения с самим-собой-из-прошлого появилась у Александра Петровича в сентябре тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года. Случайный, как можно было подумать, дар был обретен после тяжкой болезни, сразившей его под холодным осенним московским дождем. Но, разумеется, ничего случайного не бывает.

      Дело было так. После полуторанедельных жара и боли в сведенных от постоянного кашля мышцах живота мужчина к собственному удивлению обнаружил, что оказался в состоянии моделировать в голове объемные макеты различных объектов и даже самостоятельно существовавших квазисубъектов, которыми или мог управлять после акта креации, или они действовали автономно. Причем экзистенция этих видений была устойчива – существа и предметы, порожденные им, не исчезали после того, как внимание Александра Петровича переключалось