Круговерть. Александр Серафимович Иванов

ДРУГИЕ

      Мир видят иначе поэты,

      Такие у них глаза:

      Им мнятся пожары в рассветах

      И алые паруса,

      Гармонией стройных линий

      В бескрайность летящий мост,

      И свет иступленно-синий,

      Армады далеких звезд.

      Им кажутся добрыми люди,

      Живущие в мире без зла.

      Терзать их за это не будем -

      Такая у них судьба…

      И ходят они по грани,

      По лезвию острия

      И жизнь их сурово ранит

      Превратностью бытия.

      За то, что они другие

      И не такие как все,

      Ломают их в ночи глухие

      На дыбе и колесе.

      За то, что они страдают,

      За то, что умеют любить,

      За то, что довольства не знают -

      Д р у г и е не могут простить.

      СМЕРТЬ СОБАКИ

      Прошло уже немало дней,

      Всему б пора уже забыться,

      Но как модель судьбы моей

      Мне смерть собаки часто снится.

      Мой старый невезучий пес -

      На лапе злая язва-рана.

      Я в рюкзаке его понес

      В последний путь, поутру рано.

      Доверчиво в мешок он лег:

      Привык к нему – как на охоту.

      Бедняга, он понять не мог,

      Что скоро кончатся заботы.

      Его беда, что слишком стар.

      Его болезни безнадежны.

      Нас ждал бывалый ветеринар

      В халате далеко не снежном.

      И ждал покрытый жестью стол,

      Смертельных средств хмельная доза,

      Последний в жизни т о т укол,

      Хозяина скупые слезы.

      Хозяин – просто человек -

      Взял на себя удел решенья

      Определять собачий век

      И срок последнего мученья.

      Наверно, всё же много взял

      Он на себя в минуту злую.

      Тяжелый узел завязал,

      Затеявши игру крутую,

      Хозяин – я, я все ж не бог,

      И пса судьбу решать не вправе.

      Но приговор свой я не мог

      Потом уже никак исправить.

      Мне часто видятся глаза

      Собачьи, с грустным удивленьем,

      На них застывшая слеза,

      Последнее как дым сомненье.

      Считал меня, наверно – друг:

      “Так что же, друг, теперь ты сделал?”

      И улыбнулся страшно так

      Улыбкою оцепенелой.

      Застыла маской у него

      Гримаса боли и презренья.

      Последней судорогой свело…

      Потом “ничто” и просветленье....

      ВРЕМЯ

      И всё же -

      как быстро катится время!

      Время и вечность -

      время и миг.

      И вот принимаю

      без удивления

      вопрос,

      что задал мне какой-то старик.

      А он, обсуждая возможные версии,

      вопрос как вопрос,

      но жестокий вопрос:

      – “Скажите, давно ли, приятель

      на пенсии?”

      Вопрос без усмешки -

      до ужаса прост…

      Да, как же с годами мы осязаем

      в своей устремленности

      век.

      Ведь