Свидетель на свадьбе должен быть неженатый. Наиль Фаилович Хабибуллин

шортов мобильник, пролистал список номеров. – Когда тебе муторно, что ты делаешь – пьешь, а я серую печаль привык шлюхами разгонять.

      – Мы же договаривались: не материться и не выражаться.

      – Опять Геббельса включил. Это вообще-то твоя идея была. Не будем сквернословить, дабы не портить карму, – нравоучительно, с расстановкой произнес Руслан.

      – Разве я говорил таким тоном? И вообще, я совсем по-другому выразился. И Бадик поддержал меня.

      – У Бадика хорошее воспитание, он и без того не матерится.

      Тарасковский приложил телефон к уху и, слушая гудки вызова, добавил:

      – Есть две телки, и у меня возникло непреодолимое желание погрязнуть в омуте разврата и тебя собой затянуть.

      – Зачем тебе две, уже и одной не хватает?

      – Ты или пьян, либо не внимателен. Бадику это простилось бы, но не тебе. Объясняю: одна – мне, другая – тебе. Права выбора оставляю за тобой. Что же она трубку не поднимает. – Оставшись без ответа, раздосадованный Руслан отложил телефон на стол.

      – Давай-ка как-нибудь без меня, – пробурчал Герц. – И вообще, тебе еще не надоело вести такую разнузданную жизнь?

      – Это не может надоесть, это как спорт. А если честно – я их всех ненавижу.

      – Как же ты с ними сексом занимаешься?

      – Порево, траханье – вот точное определение в моем случае. У тебя разве не было такого, когда от злости ожесточённо шпилешь девку, а она верещит от удовольствия?

      – Тарасковский! Будь человеком, заткнись! У тебя не рот, а помойка. Не люблю, когда ты так выражаешься, честное слово – противно. Пора бы тебе остепениться и нормальную девушку найти. Ведь тебе ничего не стоит, даже не знаю, чем ты их берешь.

      – Понимаешь, когда Любка мне рога наставила и к нему же ушла, я стал мстить всем бабам. Потому что все они деньги любят и секс. Помнишь, как Трахтенберг сказал: идеальный мужчина, он как бензоколонка – всю жизнь молчит, всегда при деньгах, и хрен вокруг тела три раза обмотан и в ухо вставлен.

      – Нашел кого цитировать – обозлённый, талантливый, злоречивый неудачник. Если уж слушать из подобных, то уж лучше Шуру Каретного, у этого хоть радости побольше, пусть и адаптирован под быдло.

      – Помнится, ты мне как-то давал почитать Чарльза Буковского. Этот похлещи Трахтенберга и Каретного вместе взятых будет.

      – Буковски использовал мат как средство отрешения от общепринятой морали. Вот например некоторая молодежь ударилась в сатанизм, ты думаешь, они всецело, по-настоящему верят в эту ахинею? Это просто их подсознательный, безотчетный протест обществу. Явись, скажем, к ним сатана на их черную мессу, у них поголовно случится инфаркт. Что относительно Буковского, он красиво, талантливо выблевывает свои произведения на бумагу. А когда ты сквернословишь про женщин, у тебя это выходит как-то гадко, мелко и мстительно.

      – Наверное, ты прав. С одной стороны я им вроде как отдаю должное, с другой стороны, получается – себе мщу. Ты постоянно советуешь завести шашни с нормальной девицей. Пробовал – отшивают. Видимо, блуд у меня на