Хаос. Илья Чернецов

спросил это буднично, не как на собеседовании. У него в работе возникла пауза, он хочет занять время чем-то и просто спрашивает, чтобы завязать просто разговор.

      Просто…

      А для меня это дерьмо было не просто. У меня нет простого рассказа о бросании предыдущей работы. Есть тот, который есть.

      Рассказать ему как есть? Он хороший человек, базару ноль. Но он, один хуй, менеджер. Несмотря на всю свою чисто человеческую хорошесть, Артём воспримет мой рассказ как рассказ работника руководителю.

      Кроме того, он просто убивает время, ему насрать на реальную историю моего ухода с предыдущей работы, насрать на истинные причины. Он просто убивает время. Однако это не помешает ему увидеть в моей истории кое-что, что его насторожит.

      Я не могу рассказать ему этого:

      Я работал в ресторане с одиннадцати утра до одиннадцати вечера, два через два. Дорога домой с работы занимала полтора часа. Плюс душ, завтрак-ужин. И поспать. Мало времени поспать между сменами. А это уже ублюдочно. Быть никем, жить никем, всем на тебя насрать, и даже поспать ты толком не можешь.

      Очередной рабочий день подходил к концу. Я прибрал бар, приготовил его к закрытию. Оставалось минут двадцать до конца.

      Подходит менеджер, этот лысый хуй, считающий свою лысину невероятно модной, особенно в совокупности со строгим костюмом, пидорским платком в нагрудном кармане и пидорской же манерностью:

      – Мы остаёмся. Звонил Вартан. Он едет кушать.

      Всегда ненавидел это слово. «Кушать». Но не знал почему. А так как все говорят так, то в первой версии «Вакуума» – «Жестяной карусели» – пару раз его использовал в прямой речи персонажей, считая, что так надо. Мой первый редактор – Маргарита Рюрикова, знаток русского языка и разносторонне развитая личность – облекла мою ненависть в форму:

      – В русском языке нет слова «кушать». Оно лакейское. Некрасиво писателю его использовать.

      Насквозь подхалимское, рождённое в низах и активно используемое ими. Это слово прислуги, созданное в качестве изящной обёртки для простого действия – процесса поглощения пищи людьми, имеющими власть. Прислуга не может сказать: «Коля ест». Прислуга говорит: «Господин кушает». Прислуге очень важно обозначить своё унижение перед тем, кто может нагнуть прислугу и вставить в задницу.

      «Есть» – отличное слово. «Хавать», «жрать». Хоть последние два и грубые, но даже они более настоящие, чем это. «Кушать» – это как: «Не будете ли вы столь любезны, чтобы наступить мне на лицо, дабы я мог продемонстрировать своё восхищение вашей персоной, лизнув подошву вашего ботинка».

      Вартан – учредитель ресторана. Низкорослый тип с серьёзной заточкой, заметно лебезящий перед известными клиентами. Но сокрушающий взглядом своих работников.

      Он едет.

      Трепещите, жалкие рабы. Хозяин едет. Кушать.

      Сколько он будет жрать? Час? Два? Выпишет шлюх? Понюхает кокаин? Придут важные клиенты, и он понюхает им очко? Забухает? Может, он просто выпьет чашечку жасминового чая?

      Какая,