Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник). Мэри Стюарт

что тебе надо сделать выбор. Так продолжаться не может. Это нечестно и по отношению к Луису, и к матушке настоятельнице. Уж если у тебя нет призвания стать монахиней и она понимает это, почему прямо не сказать ей обо всем?..

      Пальцы Селесты зарылись в покрывало. Она резко выпрямилась:

      – Вы ведь не расскажете ей?!

      – Я уже сказала – нет, – устало произнесла Дженнифер. – Это твое дело. Естественно, ты сама должна рассказать. Надо только решиться. И раз у тебя нет призвания, ради бога, прими совет матери настоятельницы и живи нормальной жизнью. В ней есть свои прелести.

      Селеста молчала, но руки ее по-прежнему теребили пикейное покрывало. Потом она нехотя сказала:

      – На самом деле призвание у меня есть. Так говорит донья Франциска. Она и слышать не желает о моем уходе.

      – Никто не может решать за тебя, – намеренно резко возразила Дженнифер. – Ты любишь Луиса?

      – Да, – прошептала Селеста, и ее глаза наполнились слезами.

      Дженнифер взглянула на нее. Конечно, любит. Чем же ей можно помочь? Интересно, как к этому относится сам Луис? Она вспомнила огорчение, появившееся на лице юноши, и его слова: «Это касается меня или моей?..» Ему предстоит жестокая борьба, если Селеста не будет слушать никаких советов и полностью подчинится властной и авторитетной монахине с насквозь прогнившей душой. Раньше, в церкви, она была поражена, увидев выражение лица доньи Франциски, обращенного к Селесте. И если она правильно истолковала его, то испанка использует все резервы своей властной и сильной личности, все свое обаяние, чтобы удержать девушку при себе. Однако здесь могли быть и другие сложности.

      – Луис говорил что-нибудь насчет женитьбы?

      Вопрос прозвучал требовательно.

      Селеста подняла голову, на ее губах заиграла гордая и чуть смущенная улыбка – тонкая и очень выразительная.

      – О да.

      – И он сможет содержать семью?

      – Конечно! У его дяди есть ферма под Арлем. Луис говорит, очень богатая ферма с молочным стадом и… в общем, большое хозяйство. У дяди нет детей, и все достанется Луису. Он сказал, что мы могли бы… – Пыл ее внезапно пропал, и она добавила каким-то заученным и нравоучительным тоном: – Но конечно, это невозможно. Невозможно для того, у кого есть предназначение к высшей жизни.

      – И ты уверена, что оно у тебя есть?

      – А как же? Ведь так говорит донья Франциска.

      Дженнифер прикусила язык и попыталась успокоиться.

      – Мне жаль Луиса.

      – Луиса? – удивленно спросила Селеста.

      – А кого же еще? – вопросом на вопрос ответила Дженнифер. – Селеста, вполне естественно, что ты привязана к донье Франциске. Не сомневаюсь, что и она привязана к тебе. Это, конечно, очень важно, но… Ты знаешь, что донья Франциска в течение многих лет стремилась войти в орден, но до сих пор обстоятельства были против нее.

      Девушка озадаченно кивнула. Дженнифер говорила, тщательно подбирая слова:

      – Это трудно объяснить, Селеста, но мне кажется, я права. Возможно, в тебе донья Франциска видит себя.