Тени прошлой любви. Алёна Бессонова

Помнишь, в прошлом нашем «деле» был одним из фигурантов глухой, но не немой программист. Он читал по губам… Сахно должен быть здесь через час. Найдёшь?

      Васенко быстрым шагом направился к двери, но прежде чем открыть её, не утерпел, высказался:

      – С виду божий одуванчик, ёшь твою медь! Однако, вон какие коленца выбрасывает… Я найду Сахно. Сейчас двадцать два часа. Тебя это не смущает? Может быть, сначала позвонить, чтобы не испугать домочадцев?

      Михаил молчал, думал. Роману пришлось повторить вопрос. Исайчев встрепенулся:

      – Да, да! Найди телефон и позвони. Рома, часы и минуты в нашем случае отменяются. Все остальные желания тоже. Спать будешь дома, когда «дело» закроем. Возникнут сложности, звони Корячку. Он, кого надо, подтолкнёт…

      – Машину Комитета могу взять?

      – Бери, Рома, поторопись…

      Когда за Васенко захлопнулась дверь. Исайчев включил запись. Он внимательно вглядывался в экран, несколько раз возвращал запись назад, прокручивал вперёд и опять возвращал назад, увеличивал и уменьшал изображение. Нажав на кнопку «Стоп», Михаил резко, будто вытолкнутый пружиной, встал с кресла и как мельница, размахивая руками, побежал по кабинету, разминая затёкшие руки и ноги.

      За потемневшем окном взвыл ветер. Исайчев остановился, вгляделся в круговерть, которую устроили в усадьбе взбесившиеся потоки воздуха с полей и такие же с реки. Они, как два разъярённых быка, ударили грудью друг друга, отвоёвывая территорию. Взвихрились, раскачивая похожие на чёрные перевёрнутые колокола кусты, пригнули к земле головы цветов на подсвеченных прожекторами клумбах, привели в бешенство розово-голубую воду в бассейне, выплёскивая её через край. Поняли, что не одолеют друг друга, в бессильной злобе схватись за ветки старого чернеющего дуба и начали рвать их в разные стороны, воя неистовым воем: моё-ё-ё, уйди-и-и, убью-ю-ю. Однако, покалечили не противника, а отхватили старую сухую ветвь, бросили её на мощённую плиткой дорожку, покатили с треском и грохотом. Били по всему, что встречалось на пути. Покуражились, устали, сложили рваные крылья, нырнули в привычные норы – один под камень в степи, другой в прибрежный омут. Отломанная ветка дуба поскрипела, поныла от боли и затихла на большой переливающейся огнями клумбе, где она была совершенно некстати. Только туча, наблюдавшая за битвой, пожалела ненужную никому ветку и разразилась обильным плачем. Постучала грустными каплями по стёклам открытых окон, заливая слезами подоконники. Стекала на полы, и там собиралась в лужи. Михаил, прекращая нашествие нахальной воды, резко закрыл окно кабинета.

      – Как в природе всё просто. Побушевала и затихла. Оставила свежесть и прохладу. Почему же у людей всё так грязно и кроваво. И так непоправимо… – горько усмехнувшись, подумал Михаил и только тут услышал, что за дверью кто-то топчется, не решаясь войти.

      Глава 6

      – Хватит за дверью колготиться, входите! – крикнул Михаил, и тотчас в образовавшейся щели дверного проёма показалось востроносое лицо в рыжих конопатках и с рыжим кудрявым чубом,