История села Мотовилово. Тетрадь 8 (1926 г.). Иван Васильевич Шмелев

а наоборот, с довольным видом и наслаждением наблюдала за их проказами.

      Слушая гуд разговорной речи Ивана, Василий между прочим заметил ему:

      – Пока ты, Иван Васильич, семь раз то будешь мерить, люди уж шабашить будут!

      – Это, пожалуй, так, – наивно согласился Иван, пока не спуская с языка свою заветную мысль о просьбе денег.

      – Я чувствую, что ты Иван Васильич, ко мне пришёл по какому-то делу? – чтоб прекратить затяжной разговор спросил Ивана Василий.

      – Знамо по делу, – признался тот.

      – Так по какому, говори прямо, без всяких закомуров.

      – Да я уж говорил. Нужда пристигла, до зарезу мне нужна пятерка денег, выручи, пожалуйста, меня деньжонками-то Василий Ефимыч. Я обрёл себе друга, думаю, больше не к кому мне обратиться, кроме тебя, – льстиво торочил Иван. – Если богатый деньжонками-то, выручай, – угрожающе добавил он.

      – Деньжонки-то, пока, есть, а сколько бишь тебе нужно-то? – осведомился Василий у Ивана.

      – Я уж баял, пять рублей, – заявил Иван.

      Василию показалось, что Иван больно много заломил. «Вот люди нахальные какие, своих денег не имеют, а занимать идут не довольствуются малой суммой, рублевкой, скажем, а выдай им пятерку», – мысленно упрекал он Ивана. С некоторым недовольством Василий раздраженно высказался, но не в адрес Ивана и не только для его ушей:

      – Чай у меня деньги-то не бешеные. Добром надо дорожить, а не растранжиривать – деловито заметил он. – Деньги даешь взаймы руками, а получать долг приходится ногами, да хорошо еще, если тебя за выручку, не облают, в чем псы не лакают. Будешь с должника спрашивать долг, а он с упреком обрушится на тебя же, за свои-то денежки. Укорял, что ты привязался, разве я тебе не отдам, должен не спорю, отдам не скоро! Вот такие-то слова мне уж надоело от должников-то слышать, наговаривая напевал Василий.

      – Уж я так-то не позволю. Что, я разве в своем дому не волен! – в свою защиту, выдавил из себя раскрасневшийся Иван.

      – Трёшницу могу дать, а пятёркой не располагаю, – наконец-то смилостивился Василий.

      – Ну, хотя бы трёшницу, вынужденно согласился Иван.

      Получив в руку трехрублёвую бумажку, Иван бережно всунул ее в карман и блаженно позёвывая, сказал:

      – Пойду доплетать лапоть, доплету, звонить пойду.

      Трынков ушёл. Семья Савельевых стала выходить из-за стола. Обед кончился, все стали молиться богу с благодарностью за обед. Чтобы не забыть, Василий, подойдя к окну, и на закоптевшем стекле пальцем начертил: Ивану Тр. 3 рубля, а вскоре про эту запись забыл. Потеплело на улице, в избе окна заплакали и время Васильеву запись стерло. А когда он все же вспомнил, что Ивану давал денег взаймы, он метнулся к окну, а там уж никакой записи не было.

      После обеда Василий, усылая сына Ваньку к сапожнику за починенными сапогами, наказывал:

      – Поди-ка Ванька, сбегай к Степану Меркурьеву за твоими сапогами, он, наверно, подбил подмётки к ним. Деньги за работу ему я уже отдал. Ванька побежал вприпрыжку.