Зорох. Артур Иванович Жейнов

Женщины останутся, они не сдадутся: Дикие земли – их земли, и никто их отсюда не прогонит.

      Что бы там ни говорил Эмистан, но Леман твердо решил, что не отправит в ближайшие два года в Харпу ни одного цейлона. Он представлял, как отстроит новые деревни, заложит города – с рынками, кузницами и стеклодувными; он узнает секрет кейдских швейных машин, и твердого эйлака. Они будут шить одежду и делать обувь. Появятся деньги на дома знаний и больницы. Они станут богаче чем Тарука. Он выстроит пять неприступных крепостей, и создаст армию, какой еще не знало Пятигорье. Никто сюда не сунется, и женщины Диких земель больше не будут хоронить своих убитых на войне мужей и детей. Он представлял себе это счастливое время, и улыбка заиграла на лице, но ветер донес запах горелого мяса и Леман поморщился. Оставшиеся при лагере солдаты сжигали тела убитых тарийцев.

      «Не-е-ет, – печально выдохнув, сказал себе Леман. – Я, пожалуй, не доживу. Но кое что я все-таки успею. Раз я здесь, значит, будут перемены».

      В лагере было пусто. Почти всех своих людей Леман отправил в гарнизоны. Лучник, которые имели свои земли и вели хозяйство, были отпущены по домам. Люди Грэя и Тимоха повезли телеги с награбленным обратно в разоренный Новый город. Все это будет продано на аукционе. Вырученные деньги будут переданы семьям, наиболее пострадавшим от нападения тарийцев.

      Для детей на ночь поставили отдельную палатку. Леман заглянул внутрь, но никого не застал.

      – Их отправили за хворостом, – услышал он за спиной голос Эламира. – Но они ведь вам не нужны эрл Леман, вы искали меня, – произнес мальчик, когда эрл оглянулся, и их взгляды встретились. – Вы пришли узнать будущее. Хотите спросить, станут ли Дикие земли богатым, процветающим краем? – Он выдержал паузу. – Да, станут, но только в одном случае: вы возьмете нас в Харпу, и оставите возле себя. Поверьте, в том будущем, где нас рядом с вами нет, везде вас подстерегает смерть.

      Издали донесся топот копыт. Всадники скакали в сторону лагеря. Вдруг, на всегда спокойном, уверенном лице Эламира отразился испуг.

      – Не верьте ему, – сказа Эламир, настороженным голосом. – Аклюс страшный человек. Не спорьте с ним, не ссорьтесь, не становитесь к нему спиной, не принимайте из его рук вино, не берите подарков, и не жмите руку, а лучше всего… лучше всего просто убейте его. – Произнеся это, Эламир заскочил в палатку, и, присев у входа на корточки, стал наблюдать за улицей.

      Из-за поворота показались всадники. Коней было трое, а всадников четверо. На последней пегой взмыленной лошадке сидели двое, молодой лучник по имени Иксан, и мужчина, лет сорока, с худым, обтянутым бледной кожей лицом и большим, загнутым, похожим на ястребиный клюв, носом. Одет он был в черный плащ с глубоким капюшоном, черные матерчатые штаны и, такого же цвета высокие кожаные сапоги.

      Лучники спрыгнули с коней и поклонились эрлу. Иксон чуть замешкался: его нога застряла в стремени.

      – Этого человека зовут Аклюс, – проговори он, показывая на незнакомца. – Он приехал из Ликона, чтобы выказать