Мурка. Ольга Апреликова

май. Вечер. А как будто все еще день… Идти квадратики рисовать?

      А они все сидели напротив дверей в композицию. Да что ж им надо? Оба снова подняли головы, улыбнулись. Рыжий поманил ладонью, показал пальцем в планшет: иди мол, что покажу. Ага, щассс. Она уже прошла мимо, уже подняла руку открыть дверь – та с грохотом распахнулась на перерыв, оттуда с визгом вылетела женского пола костлявая с подпрыгивающими сиськами юная тварь, а за ней прыщавый дурак – Мурка шарахнулась, но мосластый прыщ кувалдой вмазался в нее, снес – завертело, и, жалко мявкнув, она впечаталась в стену. Лопатки хрустнули. Поползла вниз. Вышибло слезы.

      Но тут взметнулось пространство, большой рыжий теплый скорей отлепил от стенки, огладил по лопаткам – и они оказались целые. Но как же больно-то! Рыжий потащил в сторонку, и бледный прыщ крабом убрался у него из-под ног и смылся вдоль стены. Вокруг, бессмысленно гогоча и причитая, толпились сочувствующие кобылы. Отстранив их, рыжий посадил Мурку на табуретку, еще погладил золотыми горячими руками по лопаткам, по плечам:

      – Все цело? Где больно?

      – Норм, – она, сморгнув слезы, наконец перевела дыхание. – Выживу. Руки убери.

      Он убрал. Зато его златовласая богиня придвинула табуретку, обняла за плечи, окутав нежным запахом лимончика и сказки, заглянула снизу в лицо:

      – А мне можно?

      Какая ж она была теплая и свежая. И душистая. И тоже – большая. Мурка выпрямилась было, отстраняясь, но лопатки заломило, и она опять съежилась. Тут козликом вывалился преподаватель из аудитории:

      – …Что произошло-то, где травма?

      – Да все нормально, Аксей Юрич, – златовласка, покрепче приобняв Мурку, прицельно улыбнулась: – Дети ж придурки, не рассчитал один, снес девочку. Ушиблась немножко, куда ей теперь рисовать.

      – Да, но, может…

      – Да мы ее проводим, она тут недалеко на Кирочной живет, мы ее знаем!

      Мурка онемела.

      – Смотри, Яна! Я на тебя надеюсь! – выдохнул препод и отступил обратно в свет, духоту и гам аудитории.

      Через минуту ее рюкзак и сумка с папками оказались у златовласой Яны в руках.

      – Идем отсюда, – велел рыжий. – Дитё, ты есть хочешь? Что едят гении?

      – Кости талантов, – буркнула она.

      – Умная, – они переглянулись.

      – Вы тоже, – огрызнулась она. – Знаете меня, да? На Кирочной живу, да?

      – На Кирочной, ага. Мы отследили. Понимаешь, не хотим тебя отпускать, – откровенно улыбнулся рыжий. – Да не бойся ты. Пойдем, в кафешке посидим, ты ж голодная, как бродячая кошка. И тощая такая же.

      – Мы объясним, что нам от тебя надо, – добавила Яна. – Но не здесь же, а то это секрет. Пойдем кушать.

      3

      Рыжего звали Шведом – фамилия такая. Бывает. Жил он в дорогущем, похожем то ли на крепость, то ли на фабрику новом доме у Невы, отделанном благородными, коричневыми европейскими кирпичами – с какой-то исторической водокачкой во дворе. Его квартира в три комнаты оказалась