Край. Ян Кошкарев

«под шумок» выбить дополнительное финансирование по программе изучения и применения краенита.

      – Какая у тебя потрясающая трехдневная щетина, – сказал Платон Тальбергу. – Всегда удивлялся, как ты ее добиваешься.

      – Сама растет, если не трогать.

      Платон провел свободной рукой по до блеска выбритой щеке и продолжал, будто не заметил сарказма:

      – Смотрю, ты герой дня. Установку интересную придумал. Молодец, не ожидал от тебя, – он выдержал театральную паузу для усиления эффекта и с притворным удивлением хлопнул себя по лбу, будто только что вспомнил: – Да что я говорю? Я и семнадцать лет назад не ожидал. А ты сделал.

      Тальберг посмотрел ему в лицо. Платон глядел кристально чистыми глазами, от которых веяло нездоровым холодом. Рот улыбался, но во взгляде читалась ненависть. Саня оторвался от установки и с любопытством уставился на них в попытке догадаться, о чем разговор.

      – Правильно я сделал, – сказал Тальберг. – И сейчас бы все повторил.

      – Странная у тебя правильность, – Платона задело за живое. – Я годами помнил, мучился. И чем дольше думал, тем меньше виделось правильного. Что может быть справедливого в том, чтобы в одно мгновение потерять двух людей, которых считал самыми близкими?

      Он развернулся и твердым шагом направился к Демидовичу.

      – Что он имел в виду? – не выдержал Саня.

      – Да ну его! – отмахнулся Тальберг, давая понять, что не хочет обсуждать. – Включай на прогрев.

      Подошел Кольцов, поинтересовался, как идет процесс. Удовлетворенно кивнул и мимоходом сообщил, что Тальбергу речь не доверит и от имени института выступит самостоятельно, мол, субординация и уровень мероприятия требуют. Тальберг сразу сообразил, что Кольцов решил засветиться перед центром и создать впечатление, что установка разрабатывалась при его активном участии и под непосредственным руководством. На деле же, Николай Константинович понятия не имел, как она работает, и пять последних лет уговаривал перейти на другую тему.

      Однако Тальберг почувствовал облегчение, избавившись от необходимости выступать на публике – ради такого стоило пожертвовать лаврами победителя.

      Люди бродили по площадке и расставляли штативы. Какой-то деятельный парень с папкой сновал по местности, оказываясь одновременно в разных местах. Он отвечал за организацию мероприятия – рассаживал высоких гостей, распределял прочих зевак по секторам, размещал фотографов. Подойдя к установке, он прищурился и оценил картинку. Два сгорбившихся человека, по его мнению, плохо вписывались в кадр, поэтому он спросил:

      – Вы не могли бы отойти от этой штуки, чтобы вид не загораживался?

      – Нет, – разозлился Тальберг. – Она без нас не включится.

      – Жаль, – парень не заметил явного недружелюбия и побежал дальше упорядочивать нестройные ряды присутствующих.

      – Установка прогрелась, – сообщил Саня, глядя на индикатор термодатчика, установленного неделю назад для надежности.

      Тальберг